Факел (книга рассказов)

Тут в купе входит бодрый и веселый капитан. Видать, тоже был в командировке. Дорогая моя столица, золотая моя Москва. Ставит тяжелый чемодан на верхнюю полку. Не помешает? Но товарищ не отвечает, видать, пьяненький. Капитан садится у окна, ждет отправления, и поезд тронулся. Но в том-то и дело, что поезд не тронулся, а резко дернулся, и чемодан упал с верхней полки и тюкнул товарища тяжелым углом по голове, и товарищ повалился на пол, буквально что подрубленная рябинка. Ой, простите, ой, простите, капитан склонился над товарищем и понимает, что тот абсолютно и безотвратно мертв. Убил! Железный угол тяжелого чемодана попал точнехонько в висок. Вот тебе и дорогая моя столица. И что теперь делать?

Поезд между тем набирает ход, и капитан принимает смелое решение: он поднимает окно и, видать, не без труда выпихивает убитого человека. Затем опускает окно и любуется пейзажами Подмосковья. Ну да, плыла, качаясь, лодочка по Яузе-реке.

И тут в купе входят инженеры.

— А где товарищ?

— Ваш товарищ вышел покурить, — спокойно отвечает капитан.

Черный ящик

Геша Федосеев долго копил на «Жигули», и когда пригнал машину, очень этим гордился. Еще бы, он первый человек в огромной семье, у кого собственная машина. Десятилетиями семья перебиралась в город из Костромской области, и, значит, Геша был первым, у кого собственная машина. И он охотно подвозил родственников и знакомых, а однажды исполнил то, о чем мечтал долгие годы, — сгонять на собственной машине на юга и там погреться.

И Геша поехал. Да, но он взял с собой родную матушку. То есть хороший сын, матушка всю жизнь гнула спину на полях Костромской области, пусть хоть под занавес погреет свои старенькие косточки.

Поехали. Сняли комнату. Ладно. Но матушке жарко на южном солнце. И пока сынуля купается в море, она сидит в комнате или в машине — откроет все окна, хоть и жарко, но сквознячок. К тому же охраняет машину.

Однажды Геша пришел с пляжа, глянул в машину, а там мама сидит, неестественно запрокинув голову. Умерла мамочка. Но мгновенно. Горе, да! Но что делать? Чужой ведь край. Как-то уж Геша раздобыл большой черный ящик, положил в него маму, привязал ящик к крыше «Жигулей», дал телеграммы многочисленной родне, мол, везу мамочку не в самом живом виде, и рванул обратно.

Думает, буду тать без остановки, помру, но гнать буду без остановки. Но к середине пути подумал: а и верно помру, надо бы переночевать. По пути был мотельчик, Геша приткнул машину под окнами и от усталости мгновенно отрубился.

Рано утром вскочил с койки — Геше приснилось, что машину угнали. Глянул в окно, и отлегло — машина на месте. Перевел дух, но подумал, что с машиной что-то не то, чего-то не хватает; он повторно глянул в окно: машина на месте, но ночью уперли черный ящик.

Волосан

Миша Потапов — тихий паренек. Ну да, девятнадцать лет, спокойный молодой человек и первым здоровается с соседями. И одевается по-современному: черная куртка, серьга в ухе, все такое. Ну, современный же человек, а как же. В механическом техникуме учится.

Но что бросалось в глаза соседям — это волосы Миши Потапова. Да, волос на голове у него было много. И цвет их такой, что все время они кажутся малость грязноватыми. И на паклю похожи. Но главное — до лопаток волосы. Правда, зимой Миша носил черную широкополую шляпу, да, но шляпа ведь прикрывает только макушку, ты же до лопаток ее не натянешь, надо, чтоб глаза видели, что хорошенькое происходит вокруг, шляпа, значит, прикрывает только темечко, а волосы у Миши до лопаток и паклеобразные, и это видно каждому.

Но спокойный он, и с соседями здоровается первым, к тому же в доме живет с рождения, и соседи к нему относились хорошо. Скажут, так это в шутку, вон наш волосатик пошел или, там, волосан, но это в шутку, это по-добрососедски. Да и то: времена вольные стоят, каждый носит, что хочет и — главное — что может. Нет, спокойно относились к Мише, по-добрососедски.

Задевала эта растительность, трудно даже поверить, только Мишиного батю Василия Павловича Потапова, и это странно. Почти взрослый человек — сорок два года. И трудовой человек — тяжелую машину вдаль гоняет, в Прибалтику, а может, и подальше — в Финляндию, к примеру. Правда, машина не Василия Павловича, а его друга, но гоняли они ее вдвоем, и семью это кормило — видик купили, мебеля разные, японский телик, музыкальную установку. Новые времена, а как же.

Конечно, Василий Павлович понимал, что сын у него нормальный, не хулиган и почти не пьет, в техникуме учится, не посылает родителей на фиг, если они делают ему замечание, это все Василий Павлович, конечно, понимал.

Да, но ведь предела совершенству нет, и если у тебя сын хороший, ты хочешь, чтобы он был еще лучше. А для этого малость и нужна: приведи ты волосы в порядок, не будь же посмешищем, ну зачем тебе нужно, чтоб обзывали волосаном, к тому же, глянь, волосы у тебя как пакля, и грязные. Это только кажется, вон я сколько их мою, а они все равно как грязноватая пакля, вот и постригись, нельзя же, повторяю, внешним своим видом позорить трудовых родителей.