Факел сатаны

Саз поцеловал. И тут же на наших глазах по желтому месяцу расстелилась скатерть-самобранка, на которой стояли мыслимые и немыслимые яства. И снова голос:

– Прошу каждого из вас взять месяц за его острые рога.

Мы взяли, и в наших руках оказались хрустальные рога-бокалы огромного размера.

– А теперь, Саз, поцелуй сосок правой груди Анны.

Он поцеловал. И на наших глазах бокалы-рога наполнились шампанским.

И вновь послышался знакомый голос покровителя:

– А теперь вы можете удовлетворить свои сокровенные желания. Что ты хочешь, Анна?

– Любви,– неожиданно для себя ответила я.

– А ты, Саз?

– Счастья! – выпалил Саз.

– Любовь и счастье для вас одно и то же. Для их достижения существует один рецепт. Знаете, какой?

– Скажи,– попросила я.

– Секрет прост: предайтесь чувствам, доверьтесь им, следуйте за ними, не рассуждая и не анализируя поступки, и вы познаете блаженство сладострастия, счастье любви.

Первым протянул руки ко мне Саз. Увидев их, я подумала: «Неужели очередной обман?» Ведь меня так часто обнимали и ни разу…, но голос тут же решительно прервал мои мысли. «Я же говорил: не думать, не размышлять, а действовать!» Больше я ничего не слышала, никого не видела, ни о чем не думала. Я предавалась чувствам, которые до того дремали в моей душе и плоти… Начав с легких объятий и нежных поцелуев, наши тела все больше и больше переплетались, образуя причудливые узоры. Мои руки то сильно прижимали его мускулистую грудь к моей, то ласкали его щеки, шею, смоль шевелюры, то уходили куда-то вниз, скользя по позвонкам… Мои уста сливались с его устами, потом касались его набухших, словно почки, сосков или, подобно бисеру, рассыпались по всему телу Саза. Даже его пятки и те казались мне сладкими. Я почувствовала, как заалели мочки моих ушей, как напряглись мышцы, словно струны, участился пульс, большие половые губы увлажнились и раскрылись, заявляя о своей готовности принять дорогого гостя… Но Саз не торопился.

Не знаю, как получилось, но хорошо помню, что в тот самый момент, когда моя правая рука коснулась горящей от нетерпения головки его упругого члена, а пылающий язык Саза скользнул по напряженному до предела клитору, по всему моему телу пробежал мощный электрический разряд и мучительно сладкие спазмы разлились по всему телу, не оставляя в покое ни одной клеточки. Вот она, долгожданная вершина блаженства… Ради такого счастья можно и умереть. Но почему медлит Саз? О Ужас! Там, внизу, я увидела летящих на красных лошадях, размахивающих на солнце саблями и что-то громко горланящих, одетых в красные бурки с детства знакомых по кинофильмам и портретам людей, но кто они конкретно, почему-то никак не могла понять.

А за ними, чеканя шаг, с автоматами наперевес спешат, стараясь не отставать от своих «товарищей – командиров» кремлевские курсанты, что охраняют мертвого В. И. Ленина от его живых почитателей. Но только шинели у большинства курсантов почему-то не красные, а серые…

– Зачем они…

Но не успела я закончить фразу, как появился на разгоряченном коне комиссар в красной кожанке и, размахивая огромным наганом, заорал:

– По врагу народа, изменившей делу коммунизма,– огонь!

Раздались выстрелы. Услышав их, я закричала… Но команды и залпы следовали один за другим. Истекая кровью, я попробовала взмахнуть руками-крыльями… Но, увы… Саз, до того круживший надо мной, смотрел на меня с любовью (значит, он тоже испытал сладострастие или только надеялся получить его?), с жалостью (понимал, что на этот раз мне не удастся улететь в царство небесное) и с упреком (потому что вместо того, что продолжать кайф, я вновь стала рассуждать, в результате чего чуткие приборы землян тут же запеленговали меня и бросили испытанные силы, чтобы вернуть и покарать за попытку стать счастливой).

Из моих глаз катились кровавые слезы, глядя на которые рыдающий Саз поднимался все выше и выше. А на прощанье он сказал:

– Дорогая Анна! Я вернусь, обязательно вернусь на Землю за тобой. Мы будем вместе. Впереди у нас – большая любовь!

И тут послышался женский (откуда?) голос:

– Лайма… Лайма… Вставай!

Скорее подсознательно я повернулась к стенке, где обычно лежал Аркадий. Но его не было. Не успев испугаться, я вспомнила, что Аркадий не ночевал дома, что он на конеферме снимает роды кобылы. В это время раз или два кто-то рванул дверь в нашу комнату, и чуть спустя снова послышался голос тети Вали – хозяйки Дома колхозника.

Я встала, распахнула окно и увидела человек пять-шесть людей, которые что-то непонятное делали, кому-то что-то кричали. И вдруг я услышал: «Аркадий Алексеевич, хватайте! Держитесь!» «Неужели и в самом деле случилось что с Аркадием?» – подумала я и, накинув халат, в тапочках на босу ногу выбежала во двор… И увидела, о боже,– там, где вчера стоял деревянный туалет, сейчас лежала груда старых досок, а в яме по горло в дерьме, с перепачканным лицом находился Аркадий.

Мне стало дурно. Я потеряла сознание…