Факел сатаны

Очнулась у себя в комнате, в постели… Рядом сидела тетя Валя, сменившая недавно уехавшего врача. Хозяйка неказистой деревенской гостиницы поведала, как все произошло и добавила, что отказавшись от завтрака, Аркадий вновь оседлал своего жеребца и поехал на конеферму – завтра там будут обожаемые им скачки. Он безумно любит лошадей.

Тетя Валя передала мне записку: «Не волнуйся, ночевать буду на конеферме, завтра – скачки. Если хочешь – приезжай. Целую, твой Аркадий».

«Молодец, что уехал. А вот с поцелуем мог бы на этот раз и воздержаться»,– про себя подумала я,– а вслух сказала:

– Но я же сегодня выступаю по областному телевидению.

– А он знает? – поинтересовалась тетя Валя.

И только тут я вспомнила, что про телестудию ничего ему не говорила. Да и когда? Посмотрела на часы: было уже пятнадцать ноль-ноль. Скоро приедет за мной машина. Надо собираться.

Тетя Валя предложила обед. Я отказалась – никакого аппетита: перед глазами стоял Аркадий, с которого стекало говно. Опять затошнило. Чего доброго, будет тошнить и во время передачи. Хорошо, что не прямой эфир.

Не успела я навести макияж, как раздался стук в дверь. Да, это был шофер. Внизу у подъезда ожидала черная обкомовская «Волга». Через час мы были на студии. Все участники «круглого стола» собрались. Меня представили режиссеру, а он, в свою очередь, познакомил с другими участниками передачи: это были секретарь обкома партии по идеологии Вилен (что означает сокращенно Владимир Ильич Ленин) Данилович Лобов, директор местного драмтеатра Николай Ефимович Шадрин и совсем молодой модный поэт Юрий Фокин, стихи которого я читала в журнале «Юность». Тема нашего разговора: «Герои нашего времени в зеркале искусств».

После небольшой разминки начали запись. Длилась она часа три, останется же для эфира минут двадцать – не больше. Покажут в среду. Посмотрю и тогда оценю себя и других.

После записи нас пригласили в кабинет директора телестудии. Угостили кофе и пирожными. Вилен Данилович делал мне комплименты один за другим. Предложил даже пост главного режиссера местного театра. И что удивительно: директор театра стал на полном серьезе меня упрашивать занять эту должность. Бред да и только – они видят меня первый раз, не знают, на что способна, и с таким предложением? Какой из меня главреж? Когда вышли на улицу, мне показали на машину Лобова. Я села, будучи убеждена, что на ней меня повезут в Дом колхозника. Но когда машина остановилась у высоких железных ворот загадочной усадьбы, среди густого леса, я только тут поняла: что-то не то. Ворота открылись, и мы въехали во двор. Когда я вышла из машины, то увидела красивый двухэтажный особняк – в прошлом дворянская усадьба, переоборудованная, как я потом узнала, в загородную дачу обкома партии, предназначенную для особо высоких гостей. Ее охраняли молодые, здоровые ребята, одетые почему-то в штатские костюмы, хотя по выправке и общению нетрудно было определить ведомство, в котором они служили.

Услышав от Лобова предложение здесь и отдохнуть, я попыталась возразить, сославшись на мужа, но Вилен Данилович почему-то был прекрасно информирован о местонахождении Аркадия.

Я дала возможность легко себя уговорить.

Вилен Данилович показал мне особняк изнутри. На первом этаже бассейн, сауна, русская баня и восточная – на выбор: кому что нравится. Биллиардная. Вышли в зимний сад: щебечут птички, каскад аквариумов с разноцветными рыбками, ручная белка прыгнула на плечо Лобова. На втором этаже кинозал, бар, утопающие в коврах холлы, розовая спальня, шикарный кабинет, люстры из бронзы и хрусталя, мягкая финская мебель, камины, отделанные мрамором и чеканкой, а на стенах – картины, картины… Да, это не Дом колхозника и даже не московская гостиница «Россия», не говоря уже о «Заре» или «Туристе». Мне не довелось бывать в царских покоях, но, видимо, даже они выглядели скромнее… Неожиданно для меня Вилен Данилович подошел к белому роялю, откинул крышку и заиграл. Вполне прилично, почти профессионально. Бетховен, Моцарт, Чайковский, Шнитке… Потом он играл, а я пела свои любимые романсы. Особенно ему понравился цыганский романс «Жалобно стонет ветер осенний», хотя на улице было лето…

Когда мы зашли в гостиную, стол был уже накрыт. Я глянула на него и вспомнила сон. Этот стол, пожалуй, был даже богаче того. И это в то время, когда на полках магазинов пусто. И тут невольно пришла на память песенка Александра Галича:

Мы поехали за город,
А за городом – дожди.
А за городом – заборы,
За заборами – вожди.
Там трава несмятая, дышится легко.
Там конфеты мятные, птичье молоко…