Факел (СИ)

Так грязь быстро сойдет, подумал он, расхаживая туда-сюда в нетерпении. Хорошо бы трубочка оказалась… без трусов как-то неудобно перед шарами… я все-таки человек интеллигентный, не какой-нибудь полинезиец.

Он разрыл землю и извлек палочку, которая оказалась белой трубочкой с отверстиями.

– Флейта! – воскликнул он вслух. – И как же она здесь оказалась? Фарфоровая, похоже, а грязь внутри так просто не выйдет…

Он отложил флейту в сторону и принялся строить небольшую ванночку.

Шары висели у него над головой и давали кое-какую подсветку.

"Сандро стоит на мостовой, – переделывал он на ходу слова песни, – шары висят над головой. Быть может он волшебник злой – он улететь им не дает. Ха-ха-ха! Так он, наверное, в плену и шарики, конечно – тоже. А им так нужно в вышину, да, к солнышку поближе!"

– Не в складушки, ни в ладушки, – пропел он, – поешь… меду… из кадушки!

"Купи мне шарик желтый, – запел он громко, – не знаю для чего, я ветру шарик кину, пусть он несет его! Быть может там его судьба, где нет тебя, где нет меня. Где нету никого, тирьям-пам-пам-пам-пам! Ча-ча-ча!"

Он поднялся.

– То, что вы освещаете мне место работы – хорошо, – сказал он, дрожа от холода. – Но было бы просто здорово, ребята, если бы вы принесли сюда круг колбасы и батон хлеба!

Шары сорвались с места и унеслись наверх. Морозов побрел следом.

– Малосильная команда, – сказал он, вылезая в проход. – Колбасу еще дотащат, а хлеб точно уронят!

Он ходил туда-сюда, согреваясь и обдумывая репертуар.

Конечно, думал он, вначале большой концерт для энергетиков. Это просто необходимо, хотя бы из вежливости – "Светить всегда, светить везде, до дней последних, донца. Светить! И никаких слюней! – вот лозунг мой, и солнца!" Гвозди – это не то… за металл здесь – секир башка!

Он несколько раз бегал вниз, проверял, как отмокает инструмент и, наконец, вылез наверх с чистенькой и беленькой внутри и снаружи, флейтой.

Александр попробовал извлечь звуки, и тут его ждало разочарование: флейта не звучала. "Граната оказалась не той системы"…

Воздух, что ли, здесь другой, подумал Морозов, поглядывая на шары. Флейтист срывает концерт по заявкам – сначала будет большой шум, крики "Сапожник!", а потом побьют…

Он полез вниз, к источнику, испить воды и в одиночестве пережить горечь поражения.

К его удивлению, там звуки полились, правда, слабые. Звучность и громкость получились лишь в том помещении, где он и нашел флейту.

Здесь Морозов пробовал флейту на все лады и, с удивлением обнаружил новое свойство: при касании ее мизинцем правой руки, слышались звуки гитары. Словно бы он трогал гитарные струны.

Не сразу, но после тренировки у него начали получаться композиции звуков, в которых соло принадлежало флейте, а гитара аккомпанировала.

И вот тогда Александр попробовал сыграть мелодию флейты в сопровождении гитары, ту, что услышал в вертолете – мелодию, которую сочинил Чубаров.

Он представил себе прозрачный купол на покрытой кратерами планете, норы, в которых прятались обитатели – те самые звери-марсиане, какими он их представлял.

Зазвучала печальная мелодия вынужденных переселенцев, которые на новом месте вынуждены так же бороться за свою жизнь. Столько тоски и печали было в мелодии, что у самого Александра заныло сердце.

Перед глазами, словно в дымке, появилось изображение полосатого зверя – что-то вроде тигра, только без хвоста, который стоял на задних лапах, а передними, с выпущенными когтями, махал перед собой.

Морда с желтыми, без зрачков, глазами придвинулась близко-близко и в воздухе, появилась огромная полосатая и когтистая лапа толщиной в два туловища человека. Лапа нависла над его головой, целя когтем в лицо, и Александр с ужасом понял, что все это наяву, и вот сейчас коготь вонзится ему между глаз.

В последний момент лапа передвинулась левее и опустилась на пол. Зверь потянул ее, прорыв в полу пять глубоких траншей, подтащив к противоположной стене помещения огромную кучу песка и камней.

Морозов стоял, не дыша, сердце его замерло.

Морда и лапа исчезли, но он был уверен, что на него еще посмотрят…

Огромный глаз появился вновь и долго вглядывался в лицо человека. Это был бесстрастный взгляд ни зверя, ни разумного существа. Это был чужак, и ему не было до человека никакого дела.

Морозов это понял в доли секунды и осознал, что человечеству лучше не встречаться с этими чужаками. Они пройдут стаей через наши города, как через пустыню на какой-нибудь далекой планете, и оставят после себя развалины, не обратив внимания на то, что у них окажется под ногами.

Глаз исчез, через мгновение появился снова и картинка пропала.

Морозов сглотнул, пошевелился и на негнущихся ногах двинулся к выходу.

У источника он долго сидел на корточках, не чувствуя холода и старательно забивал флейту грязью, обмазывал ее со всех сторон. Только убедившись, что она набита до отказа, Морозов унес ее обратно, вырыл у стены глубокую яму и похоронил страшную находку.

Вылез он в состоянии близком к обмороку, расшвырял ногой кучи камней, схватил все пластинки янтаря и почти бегом двинулся по ходу, поглядывая на шары.