Факел свободы

- Я сделаю ему какой-нибудь выговор. Но он даже не будет очень серьезным. Достаточно, чтобы заставить его пару лет ходить на цыпочках, но не достаточно, чтобы разрушить его карьеру.

- А Ирвин?

- Знаешь, отец, - криво улыбнулся Колин, - на самом деле он единственное светлое пятно во всем этом. Он зарекомендовал себя полностью преданным, от начала до конца, он был достаточно умен, чтобы понять, что происходит нечто, чего не должно было быть, даже если понятия не имел, чем это "нечто" действительно было, и он единственный, кто выполнял свою работу должным образом.

- Так что твои мысли..?

- Ну, он хочет полевое назначение, но, честно говоря, я не думаю, что это будет возможно в ближайшее время. - Колин покачал головой. - Он слишком много знает о том, что произошло - особенно теперь, после всех допросов. Мы не можем отвести его от нынешнего задания и использовать в качестве агента глубокого проникновения, пока все это крутится у него в голове. По той же причине его генотип на самом деле плохо подходит для любого другого задания. Так вот, я подумал о том, что мы могли бы провести его до конца внутрь.

- Всю дорогу? - удивление Альбрехта было очевидным, и Колин пожал плечами.

- Я думаю, что в этом есть смысл, отец. Мы можем провести его по стандартной программе инструктажа, посмотреть, как он отреагирует. Он уже на полпути внутрь луковицы, и, как я только что сказал, он продемонстрировал лояльность и интеллект - и инициативу для этого. Если он сможет справиться с тем, что происходит на самом деле, я думаю, что он мог бы быть очень полезным для нас в Дарии теперь, когда мы находимся в финальной стадии подготовки к "Прометею".

- Гм. - Альбрехт задумался на несколько мгновений, затем кивнул. - Хорошо, я это понимаю. Двигайся дальше.

- Конечно. А теперь, - Колин приподнялся с кресла - если вы меня извините, планируется мемориал всем погибшим в парке Пайн Вэлли. Его эскиз представят на публичном собрании там, где раньше был детский павильон, во второй половине дня, и - его лицо напряглось от чего-то, не имевшего абсолютно никакого отношения к физическому дискомфорту его все еще исцеляющегося тела, - я обещал детям, что мы пойдем.

Глава 63

Апрель 1922 г. э. р.

Брайс остановил кабину на самой вершине "Кривой Эндрю".

- Ну, вот мы и прибыли.

Нэнси Беккер поднялась с сиденья и подошла к смотровому окну, почти прижав лицо к нему. Это было не так глупо, как казалось, потому что это было настоящее окно, а не видеоэкран. Не считая различных защитных экранов, она смотрела своими глазами на перспективу снаружи, а не на то, что передается в электронном виде.

Брайс думал, что ей это понравится. Он рассчитал время поездки так, чтобы они были в тени, когда прибудут. Амета, вместе со своими различными лунами (самой маленькой и, безусловно, самой последней из которых была станция Пармли), вращалась вокруг звезды-субгиганта класса F5, которая была в полтора раза массивнее Солнца Старой Земли, в два раза больше диаметром, и почти в восемь раз более яркой.

Если бы кабинка американских горок оказалась под прямыми лучами звезды, у Брайса не было бы другого выбора, кроме как использовать видеоэкраны. Даже с защитными щитами - которые были высшего качества, не забудьте о современной технике - было бы слишком рискованно, чтобы смотреть на перспективу напрямую.

Но сейчас они могли делать это, и, по крайней мере, еще два часа до того, как обращение станции вокруг Аметы выведет эту ее часть из тени.

Брайс подошел и встал рядом с ней. Амета занимала весь обзор, со всеми своими облачными полосами и кольцами. Казалось, там были все оттенки синего и зеленого, и достаточно белых полос, чтобы оттенить их. В качестве бонуса - это было довольно необычно - луна Хайнувель просто выглядывала снизу из-за окружности гигантской планеты. Большую часть времени Брайс не любил эту луну. Она находилась достаточно близко к Амете и подвергалась выраженному приливному нагреву, а ее пятнистая красная, желтая и оранжевая поверхность обычно выглядела отвратительно. Однако в своем нынешнем местоположении она была достаточно далеко, чтобы уродливые детали были незаметны. На таком расстоянии ее яркие цвета составляли разительный контраст с множеством прохладных оттенков своей материнской планеты.

Даже туманность Ямато в данный момент вела себя наилучшим образом. Это было так, будто вся звездная вселенная решила оказать свою полную поддержку смелому и рискованному начинанию Брайса. Конечно, он знал, что это была фантазия. Но это должно быть правдой.

- Это прекрасно, - тихо сказала Нэнси.

- Я же говорил тебе, - сказал Брайс. Затем провел минуту или около того, молча ругая себя за то, что был менее учтивым, чем любой мужчина со времен вымирания человека прямоходящего.

Но он не признал своего поражения. Дрогнул, но не пал духом. Он планировал эту кампанию в течение нескольких месяцев и предупреждал себя снова и снова, что будут неудачи. Большинство из них будут вызваны его неуклюжим языком.