Факел в ночи

– Как кровь. – Я тотчас узнал голос Тристаса и поднялся на ноги. Он стоял, прислонившись к дереву, и свирепо смотрел на меня. Я не видел его с того раза, как впервые попал в Место Ожидания несколько недель назад. Я надеялся, что он сумел пойти дальше. – Как моя кровь. – Он перевел взгляд на полог из веток, на лице – горькая усмешка. – Ты знаешь. Кровь, что вытекла из меня, когда Декс убил меня по твоему приказу.

– Прости, Тристас. – С тем же успехом я мог бы быть глупой блеющей овцой. Но гнев в его глазах казался таким противоестественным, что мне захотелось сказать что-нибудь успокаивающее.

– Аэлия уже оправилась, – бросил Тристас. – Предательница. Я думал, она будет скорбеть хотя бы несколько месяцев. Но когда я навестил ее, то увидел, что она ела. Ела!

Он принялся вышагивать взад-вперед. Лицо его потемнело, превратившись в уродливую, грубую пародию на Тристаса, которого я знал. Он что-то шипел под нос.

Тысяча чертей, он так разительно отличался от Тристаса, каким тот был при жизни, что возникла мысль, не одержим ли он. И могут ли призраки быть одержимыми?

На миг я разозлился на него. Ты мертв. Аэлия – нет. Но злость быстро прошла. Тристас больше никогда не увидит свою невесту. Никогда не подержит на руках своих детей, не посмеется с друзьями. Все, что у него есть – это воспоминания и горечь.

– Аэлия любит тебя. – Тристас повернул ко мне искаженное гневом лицо. Я воздел руки. – И ты любишь ее. Ты и правда хочешь, чтобы она умерла от голода? Ты бы хотел видеть Аэлию здесь, зная, что ее убила твоя смерть?

Ярость в его глазах погасла. Я подумал о прежнем Тристасе, живом Тристасе. К нему я должен был взывать. Но он не дал мне такой возможности – как будто поняв, что я хочу, он отвернулся и исчез среди деревьев.

– Ты можешь успокаивать мертвых, – донесся сверху голос Ловца Душ. Я поднял голову и увидел ее, сидящей на дереве, среди огромных корявых ветвей, словно ребенок в колыбели. Венок из красных листьев украшал ее голову точно корона, черные глаза мрачно блестели.

– Он сбежал, – сказал я. – Я бы не назвал это успокоением.

– Но он говорил с тобой. – Ловец Душ спрыгнула вниз. Ковер из листьев заглушил звук прыжка. – Большинство духов ненавидят живых.

– Зачем ты снова вернула меня сюда? – Я посмотрел на нее. – Просто ради развлечения?

Она нахмурилась:

– Я не призывала тебя на этот раз, Элиас, – ответила она. – Ты сам сюда явился. Твоя смерть приближается слишком быстро. Возможно, твой разум желает понять получше, что его ждет.

– У меня еще есть время, – возразил я. – Четыре… может, пять месяцев, если повезет.

Ловец Душ посмотрела на меня с сожалением и сказала, поджав губы:

– Я не вижу будущего, как некоторые. – Я понял, что она говорит о Пророках. – Но и я многое могу. Я искала твою судьбу в звездах той ночью, когда впервые призвала тебя сюда, Элиас. Тебе не суждено пережить Разану.

Разана, или же просто Ночь, изначально была праздником кочевников, но постепенно распространилась по всей Империи. Только для меченосцев – это повод для пирушки, а для кочевников – день чествования предков.

– Но до Разаны осталось всего два месяца. – Во рту у меня пересохло, и даже здесь, в мире духов, где все чувства притупляются, я испытал настоящий страх. – Мы к тому времени успеем лишь добраться до Кауфа, и то если повезет.

Ловец Душ пожала плечами:

– Мне неведомы маленькие страсти мира людей. Если ты так расстроен своей судьбой, потрать оставшееся время с пользой. Ступай.

Она щелкнула пальцами, и я почувствовал, как что-то словно дернуло меня за пупок и потянуло через туннель на огромном крюке.

Я проснулся рядом с тлеющими углями костра, рядом с которым устроился на ночь. Риц был на страже, обходя лагерь по кругу. Все остальные спали – Джибран и Кинан у костра, как я. Лайя и Иззи – в повозке Джибрана.

Два месяца. Как я доберусь до Кауфа за такой короткий срок? Я мог поторопить Афию, но в лучшем случае мы бы выиграли лишь несколько дней.

Часовые поменялись. Кинан занял место Рица. На глаза мне попался ящик-ледник, подвешенный под повозкой Афии. По ее просьбе я сложил в него мясо забитого козла.

«Если ему все равно суждено умереть, так пусть хоть принесет какую-то пользу». Слова Лайи.

То же относится и ко мне, вдруг понял я.

Отсюда до Кауфа больше тысячи миль. На повозке этот путь наверняка займет месяца два. С другой стороны, курьеры Империи преодолевают такие расстояния за две недели.

Но я не смогу брать свежих лошадей каждые десять миль, как делают курьеры. Не смогу ехать по главным дорогам. Я буду вынужден прятаться и чуть что – сражаться. Мне придется охотиться или воровать, если мне что-то понадобится.

И несмотря на это, если я поеду в Кауф один, то доберусь туда в два раза быстрее, чем на повозках. Мне не хотелось покидать Лайю. Я каждый день буду тосковать по ее голосу, по ее глазам. Я уже это знал. Но если успею добраться до тюрьмы за месяц, то до Разаны еще останется достаточно времени, чтобы вызволить Дарина. Экстракт теллиса будет сдерживать приступы, пока к тюрьме не подъедут повозки Афии. И я снова увижу Лайю.