Факел в ночи

Должен быть способ выследить Элиаса. Думай. Он – всего лишь один человек. А за мной мощь всей Империи. Возьми еще больше солдат. Призови еще больше масок. Подключи черных гвардейцев – ты их командир. Отправь их вслед за всеми племенами, которые посетила мама Рила.

Этого недостаточно. Тысячи повозок выехали из города, пока я подавляла бунт кочевников после того, как позволила Элиасу уйти. Он мог быть в любой из этих повозок.

Я закрыла глаза, отчаянно желая что-нибудь сломать. Ты такая дура, Элен Аквилла. Мама Рила разыграла все как по нотам, а я подняла ручки и станцевала под ее дудку словно марионетка. Она хотела, чтобы я пришла к помосту сказителей. Она хотела, чтобы я знала, что они виделись с Элиасом. Хотела, чтобы я увидела бунт, вызвала подкрепление и ослабила кордон. Я была так глупа, что поняла это слишком поздно.

Хорошо хоть Харпер не утратил разум. Он приказал двум отрядам солдат, брошенным на подавление бунта, окружить повозки племени Саиф. Пленники, которых он взял, включая маму Рилу, – единственная надежда найти Элиаса.

Он был у меня в руках, будь все проклято. И я позволила ему уйти. Потому что не хочу, чтобы он умер. Потому что Элиас мой друг и я люблю его.

Потому что я чертова дура.

Бессонными ночами я внушала себе, что, когда настанет время, я должна быть сильной. Я должна взять его. Но все это пошло прахом, стоило мне снова его увидеть. Услышать его голос, почувствовать его прикосновения.

Он выглядел совсем иначе: стал мускулистым, жилистым, точно один из его телумановских мечей, который вдруг ожил. Но больше всего изменились его глаза. Под ними залегли тени, а во взгляде проступила грусть, как будто он знал что-то, чего не мог сказать мне. Этот взгляд терзал меня. Больше, чем то, что я не смогла схватить Элиаса, упустив такой шанс. Это меня пугало.

«Мы оба знаем, что я не задержусь в этом мире». Что он имел в виду? Когда я излечила Элиаса после Второго Испытания, между нами возникла связь – потребность защищать его, о чем я старалась не думать. Уверена, это следствие магии исцеления. Когда Элиас коснулся меня, я тотчас поняла, что с моим другом беда.

«Не забывай о нас», – сказал он мне в Серре. Я закрыла глаза, позволив себе на миг представить другой мир. В том мире Элиас – мальчик-кочевник, а я – дочь юриста. Мы встретились на рынке. И наша любовь не омрачена Блэклифом или всеми теми поступками, за которые он себя ненавидел. На секунду я задержалась в том мире.

Затем отринула его. У нас с Элиасом все закончилось. Осталась только смерть.

– Харпер, – позвала я. Декс отпустил легионеров и внимательно посмотрел на меня, а Фарис вложил мечи в ножны. – Сколько кочевников племени Саиф мы задержали?

– Двадцать шесть мужчин, пятнадцать женщин и двенадцать детей, Кровавый Сорокопут.

– Казнить их, – предложил Декс. – Немедленно. Мы должны показать, что бывает, когда прячешь от Империи беглеца.

– Ты не можешь их убить. – Фарис бросил на Декса сердитый взгляд. – Они – единственная семья, какая у Элиаса когда-либо…

– Эти люди помогали врагу Империи, – огрызнулся Декс. – У нас есть приказ…

– Нам не следует их казнить, – вмешался Харпер. – Они могут пригодиться.

Я поняла намерение Харпера.

– Мы должны допросить их. У нас ведь мама Рила, так?

– Она без сознания, – ответил Харпер. – Когда их брали, один из наемников ударил ее эфесом меча и, видимо, перестарался. Она должна прийти в себя через день-другой.

– Она знает, кто вывез Витуриуса, – произнесла я. – И куда он направляется.

Я оглядела всех троих. Харперу приказано находиться при мне, поэтому он не мог остаться в Нуре и допросить маму Рилу и ее соплеменников. Декс может убить наших пленников. А сейчас, когда все еще бушует революция книжников, истребление кочевников нужно Империи меньше всего.

– Фарис, – сказала я. – Ты займешься допросами. Я хочу знать, как Элиас выбрался из города и куда поехал.

– А что с детьми? – спросил Фарис. – Мы, конечно же, можем отпустить их. Они все равно ничего не знают.

Мне известно, что сказала бы Комендант Фарису. Жалость – это слабость. Пожалей врага и можешь заколоть себя собственным мечом.

Дети будут прекрасным козырем во время допроса и помогут выудить из кочевников правду. Мне это известно. И все же от идеи использовать детей мне делалось дурно. Я вспомнила разрушенный дом в Серре, который показал мне Каин. Повстанцы-книжники спалили дом дотла и не пожалели живущих там детей меченосцев.

А дети кочевников разве так сильно отличаются? В конце концов, они всего лишь дети. Они не просили, чтобы их в это втягивали.

Я поймала взгляд Фариса.

– Среди кочевников и так начались волнения, а у нас не хватит людей подавить еще один бунт. Отпусти детей…