Факел в ночи

– Мне пришлось разделить силы, чтобы охватить как можно большую площадь. – Я пыталась говорить невозмутимо, как она, но сама себе напомнила понурого кадета, оправдывающегося перед центурионом за провальную стратегию боя.

– Так много людей на поимку одного-единственного предателя, – хмыкнула она. – И до сих пор безуспешно. Кое-кто может подумать, что вы на самом деле не хотите найти Витуриуса.

– Кое-кто ошибается, – процедила я, стиснув челюсти.

– Кое-кто надеется на это, – обронила она с тихой насмешкой, отчего во мне вскипела ярость и к щекам прилила кровь. Она повернулась к своим пленным. Следующим был один из детей, темноволосый мальчик с веснушками на носу. Резкий запах мочи наполнил воздух, Комендант посмотрела на мальчика и склонила голову.

– Боишься, малыш? – Ее голос звучал почти нежно. Меня едва не вывернуло от его обманчивости. Мальчик, дрожа, смотрел перед собой, на пропитанную кровью грязь.

– Стой, – я шагнула вперед. Проклятье, что ты делаешь, Элен? Комендант посмотрела на меня с легким любопытством. – Как Кровавый Сорокопут, – продолжила я, – приказываю…

Первый меч Коменданта, со свистом рассекая воздух, отрубил ребенку голову. В ту же секунду она выхватила второй меч и пронзила сердце другого ребенка. В следующий миг она метнула ножи, всадив один за другим в горло последним трем пленникам.

За считаные секунды она казнила всех.

– Да, Кровавый Сорокопут? – Она повернулась ко мне. Ее лицо выражало терпеливое внимание. Ни намека на безумие, какое, я знаю, клокотало у нее внутри. Я оглядела людей Коменданта – их было гораздо больше сотни. За нашей ссорой они наблюдали с холодным интересом. Если я брошу ей вызов прямо сейчас, то и гадать не надо, что она сделает. Порицания она не примет и, вероятно, нападет на меня. Или попытается убить моих людей.

– Похороните тела, – подавив эмоции, сказала я безучастным голосом. – Не хочу, чтобы водоснабжение гарнизона было заражено трупами.

Комендант кивнула, ее лицо хранило спокойствие. Непревзойденный солдат-маска.

– Конечно, Сорокопут.

Я отправила своих людей в пустые казармы Черной Гвардии и сама повалилась без сил на одну из дюжины твердых коек, стоящих вдоль стены. После двух недель дороги я была вся в грязи. Мне надо было помыться, поесть, отдохнуть, но вместо этого битых два часа я пялилась в потолок. И продолжала думать о Коменданте. Ее оскорбление в мой адрес было очевидно, я же оказалась неспособна ответить ей, выказав свою слабость. И хотя это огорчило меня, еще больше я была расстроена ее расправой над пленниками. Особенно убийством детей.

Вот чем становится Империя? «Или такой она была всегда?» – спросил меня тихий внутренний голос.

– Я принес вам поесть.

Я резко вскочила, ударившись головой о верхнюю койку, и выругалась. Харпер бросил свою сумку на пол и поставил на стол у двери тарелку с дымящимся золотистым рисом и пряным рубленым мясом. Это выглядело вкусно, но я знала – что бы я сейчас ни съела, оно будет иметь вкус пепла.

– Комендант уехала час назад, – сообщил Харпер. – Она отправилась на север.

Харпер снял свои доспехи и аккуратно положил их рядом с дверью, затем стал искать в шкафу свежую униформу. Повернувшись ко мне спиной, он переоделся. Снимая рубашку, он шагнул в тень, чтобы я не могла его видеть. Его скромность вызвала у меня улыбку.

– Еда не запрыгнет к вам в рот сама по себе, Сорокопут.

Я с подозрением посмотрела на тарелку. Харпер вздохнул, босиком подошел к столу и попробовал еду, затем протянул мне тарелку.

– Ешьте, – сказал он. – Ваша мать просила вас питаться как следует. Как это будет выглядеть, если Кровавый Сорокопут Империи упадет в голодный обморок посреди сражения?

Нехотя я взяла тарелку и заставила себя проглотить несколько кусочков.

– У прежнего Сорокопута были дегустаторы. – Харпер сел на койку напротив и расправил плечи. – Обычно им становился какой-нибудь солдат-наемник из безвестной плебейской семьи.

– Сорокопута пытались убить?

Харпер посмотрел на меня как на тупого студента-первогодку.

– Конечно. Он был вхож к Императору, а его двоюродный брат – Надзиратель Кауфа. Наверное, по пальцам можно перечесть секреты Империи, которые он не знал.

Я сжала губы, стараясь подавить дрожь. Я помнила Надзирателя еще с тех пор, когда была пятикурсницей. Помнила, как он выуживал эти секреты, используя изощренные опыты и игры разума.

Харпер посмотрел на меня. Его глаза блестели, как нефрит Южных Земель.

– А вы мне расскажете что-нибудь?

Я проглотила кусочек, едва его прожевав. Я уже выучила, что означает благодушие в его тоне. Он готовился нанести удар.

– Почему вы дали ему уйти?

Проклятье.

– Дала уйти кому?

– Я знаю, когда вы пытаетесь ввести меня в заблуждение, Сорокопут, – сказал Харпер. – Пять дней в комнате допросов, помните? – Не вставая с койки, он подался вперед, слегка склонив голову, как любопытная птица. Меня не обманешь. Его глаза сверлили меня. – В Нуре Витуриус был у вас в руках. Вы дали ему уйти. Потому что любите его? Разве он не такой же маска, как все остальные?