Факелоносцы

Кавалерия Гвитолина сперва смешалась и отступила, но, быстро собравшись, снова ринулась в бой. А для Аквилы эта битва, которая еще совсем недавно представлялась ему такой четкой и осмысленной, когда он, сидя верхом, смотрел на нее с холма, вдруг утратила форму и смысл и превратилась в обычный хаос сражения вслепую. Он не знал, что происходит у Паскента на левом фланге, не знал даже, что делается в центре, он видел только, как вокруг бьется конница, ощущал удары атак и контратак, пока наконец в реве битвы ухо его не уловило за уступом крепостного холма долгожданный звук охотничьего рога — как будто протрубили бессмертные. Это было похоже на Арта — бросить свою конницу в битву под веселую песнь охотничьего рога. Звук поднимался все выше над гомоном битвы, чистый, нежный, сияющий звук, словно песня дрозда в ветвях боярышника. Громкий крик, предупреждающий об опасности, прозвучал в ближайших к Аквиле рядах вражеского войска, и, бросив взгляд через плечо, он увидел, как несется к ним по желто-коричневому склону цвет британской кавалерии. В ушах нарастал грохот лошадиных копыт и высокий голос охотничьего рога. Неистовые всадники неслись с горы, точно выпущенная стрела, а на самом кончике этой стрелы, на ее сияющем острие, мчался Арт, и его большую белую лошадь на мгновение залил серебром сноп солнечного света, бегущий по долине им навстречу. Серебряная грива струилась над рукой, держащей поводья, и комья дерна, словно птицы, вылетали из-под копыт. Огромный волкодав Кабаль, сын того самого Кабаля, спутника детских лет Арта, бежал рядом с конем, а следом, на небольшом расстоянии, во весь опор скакал знаменосец Кайлан со знаменем в руке — малиновый дракон бился, будто пламя, на воздетом древке копья. Какое-то мгновение — и все эти фигуры, так отчетливо проступившие при белой ослепительной вспышке света, разом исчезли, с грохотом врезавшись в конницу Гвитолина и рассеивая людей, как рассеивает листья налетевший ветер.

С криком «Константин! Константин! За мной!» Аквила вместе со своим отрядом бросился в просвет, пробитый Артом.

Снова прозвучал охотничий рог, и снова к ним устремились неистовые всадники. Они широким кольцом окружили кавалерию Гвитолина и, тесня неприятеля с флангов, отбросили его в полном беспорядке на стену сакских щитов. Таким образом, главные силы британцев, сдерживающие противника в центре, получили небольшую передышку и некоторое время спустя под воинственные крики перешли в наступление. Боевой клич раздался и с дальнего крыла, где стояла конница Паскента. Но Аквила, вновь и вновь вклиниваясь в ряды саксов, ничего этого не знал — он видел только, что перед ним больше нет тесно сгрудившейся кавалерии, а есть отдельные кучки всадников, решивших драться до последнего. Да и вся битва, казалось, теперь распалась, раскололась на куски, и лишь в середине этого расползающегося хаоса стойко стояли самые доблестные из саксов, отчаянно пытаясь заслонить барьером из щитов знамя Хенгеста, полотнище с белой лошадью.

Крикнув своих конников, Аквила с силой сдавил бока Сокола и направил его прямо к этому, еще только наполовину выстроенному барьеру.

Под варварским знаменем стоял Хенгест, на голову возвышаясь над своими приближенными. В вытянутой руке он держал большой боевой топор, а из-под шлема с бычьими рогами сочилась кровь, она капала ему на плечи, кровью был окрашен и опущенный книзу меч; глаза вождя на искаженном от бешенства лице метали серо-зеленые молнии.

Но не это дикое перекошенное лицо Хенгеста приковало взгляд Аквилы, когда зашаталась и рухнула защита из щитов. Над одним из щитов с обломанным краем он увидел лицо молодого воина, который смотрел на него в упор. Смуглое, с тонкими чертами, сейчас обезображенное гневом и ненавистью, оно так было похоже на лицо Флавии, насколько может быть мужское лицо похоже на женское.

Но видел он его лишь один миг, крошечный убийственный обрывок времени, затем какой-то полуголый скотт выпрыгнул из-за головы Сокола и нанес удар окровавленным кинжалом снизу вверх под щит. Аквила успел уклониться, свесившись из седла, и удар, который мог распороть ему живот как переспелый инжир, пробив кожаную тунику, отщипнул лишь кусочек плоти, словно ужалила оса. Сокол вскинулся на дыбы и забил копытами в воздухе, но Аквила дернул его обратно, огрев кромкой щита между ушами, и почти одновременно обрушил на своего противника удар сверху, и тот мгновенно исчез в свалке под копытами лошадей.

Молодой смуглолицый воин тоже исчез, как не бывало. Битва сомкнулась между ним и Аквилой и скрыла его от глаз. Может быть, он тоже где-то лежал в луже крови под упавшими щитами, раздавленный конскими копытами.