Фактор беспокойства (СИ)

— Люся, ты же помнишь каким гордым и щепетильным был Александр Сергеевич? Даже не хотел поначалу принимать помощь от Ильюшеньки на изготовление протеза. Еле уговорили! А теперь новый владелец ресторана потребовал, чтоб его швейцар встречал гостей «при полном параде» и для этого нацепил на свою грудь «иконостас» из чужих орденов. Для бывшего прапорщика Императорской армии это совершенно невместно! Сашенька с негодованием отверг требование нового хозяина. Вчера при нашей случайной встрече сказал мне, что лучше уж опять начнёт прыгать с парашютом на потеху публики, чем согласится на такое постыдное унижение своего достоинства и чести! Хотя в его возрасте и с его увечьем всё это может закончиться трагедией.

Вот тут и насторожился, а задав несколько уточняющих вопросов полностью уверился, что это именно тот человек, что мне нужен. Однако, как же тесен Мир. И как причудливы его хитросплетения! Распрощавшись с хозяйками тут же отправляюсь по указанному адресу ресторана, а там у официантов узнаю адрес гостиницы где проживает отставной прапорщик. Возможно, что помощь старого товарища и его предложение сейчас окажутся как нельзя кстати для человека, оказавшегося в очень непростой жизненной ситуации.

* * *

Александр Сергеевич поначалу встречает меня настороженно, но узнав, что я приехал передать привет от Владимира Порфёненко, тут же приглашает пройти в номер и усадив за стол принимается дотошно расспрашивать о своём товарище. Деньги от бывшего компаньона принимает, но как-то равнодушно, а вот мои рассказы о «Борисове» и семье Владимира Николаевича слушает с интересом и явно радуется за своего старого друга. От предложенной стопки водки «за знакомство» отказываюсь, ссылаясь на завтрашнюю репетицию, но стакан крепкого чая принимаю с благодарностью. А дальше наш общий разговор как-то незаметно переходит в монолог бывшего прапорщика. Невольно вспоминаю себя «прошлогоднего», когда так же «изливал душу» ныне покойному Илье Ароновичу. Видимо потребность выговориться постороннему «о наболевшем» присуща всякому русскому человеку.

История этого белоэмигранта, уставшего от безысходности своего существования, в общем-то типична для текущего времени. Уроженец Омской области, в то время носившей название Акмолинской губернии, любимый и любящий сын небогатого землевладельца. В тысяча девятьсот десятом году окончил Томский технологический институт Императора Николая второго. Учился на горном факультете под руководством Обручева Владимира Афанасьевича. От него заразился идеей о том, что Западная и Восточная Сибирь, это надёжно скрытые неисчерпаемые кладовые природных богатств, которые просто необходимо найти. По окончании обучения и возращении домой, нанимается буровым мастером в изыскательскую партию местного купца-промышленника. Тот тоже бредит открытием новых нефтяных месторождений и даже ездил в Баку чтоб «изучить на месте» способы нефтеразведки и нефтедобычи, но признал их непригодными к сибирским условиям. Простым «черпаньем из колодцев» в Сибири много нефти не поднимешь, и неугомонный купчина отправляется в Америку, чтоб набраться «ума-разума» у техасских нефтедобытчиков.

В тринадцатом году на берегу большой обской протоки возле небольшого летнего поселения местных хантов, что и навели поисковую партию на признаки большой нефти, была заложена первая разведочная скважина. Эти «признаки» были видны повсюду даже невооружённым глазом. И в красивых радужных разводах на поверхности воды близ лежащего «гиблого» вонючего болота, и в виде редких, переливающихся на солнце «масляных пятнах», неспешно плывущих по широкому руслу Юганской Оби. Но первое «разведочное» бурение результатов не дало. За лето и осень удалось пройти всего девятьсот метров. В Техасе этого хватило бы с избытком, но в Сибири оказалось недостаточно. На следующее лето бурение продолжили и дошли до отметки в тысячу девятьсот метров. Казалось, ещё чуть-чуть, и нефть будет найдена, но тут разразилась Великая Война. Естественно, все разведочные работы были свёрнуты и отложены до лучших времён. Изыскательская партия вернулась в Омск, а вскоре Александр по примеру многих своих товарищей уходит на фронт вольноопределяющимся.