Фактор беспокойства (СИ)

Я ухмылялся, а порой откровенно ржал, читая газетные статьи с комментариями. С жутким нетерпением ожидая прибытия партитуры и сценария с либретто. Пусть меня и уверяли, что ни одна нота не была изменена или добавлена, но мне самому было дико интересно посмотреть на то, как с этим справились немецкие либреттисты камрада Геббельса. Всё-таки полностью переписать текст уже положенный на музыку, тем более совершенно отличный от оригинала, это труд тяжкий. К тому же фонетика русского языка и немецкого существенно отличаются, но как я уже понял, мой авторский текст вообще выбросили на помойку, туда же отправился и сценарий. Германский «Нотр Дам» — это абсолютно другое, новое и самостоятельное произведение, от оригинала осталась только музыка. И ещё не увидев нового сценария, но по текстам статей понимаю, что не только он изменён, но и сам роман Виктора Гюго «творчески переработан».

Партитура и тексты прибыли через неделю с первым пароходом из Гамбурга. Воскресенье у всех нас общий выходной день от репетиций, но мы с утра собрались в кабинете Джейкоба Шуберта в его театре в ожидании курьерской почты из Европы. Всю неделю наше консульство меня не тревожило, да мне и некогда было на них отвлекаться. Шли усиленные репетиции и по настоянию Тосканини они продолжались по семь-восемь часов в день. Вот, вроде бы с его же слов, он — либеральный социалист, а столкнёшься с ним нос к носу и понимаешь — диктатор чистой воды и пробу на нём ставить негде.

В прошедшую субботу состоялась очередная Премьера, на этот раз уже в Москве. И вновь сенсационные новости. С лёгкой руки журналистов все заговорили о «мировой премьере» мюзикла и интерес к нему теперь чуть ли не ажиотажный. Нее-е, ну так-то основным поставщиком «горячих новостей» по-прежнему выступает Латинская Америка. «Репортажи с передовой» занимают все центральные полосы газет. Но надо же иногда и «разнообразить блюдо»? Так что скандалы вокруг берлинского «Нотр-Дам», это как «острый пикантный соус», московская постановка на его фоне лишь «лёгкая приправа» и все теперь ждут Нью-Йоркского «десерта».

Мы с Тосканини первым делом читаем партитуру. Шуберт, Майер и «примкнувший к ним» Горовиц просматривают тексты песен. Со стороны троицы раздаются довольно-таки «непарламентские» комментарии и громкий хохот Маркуса, вперемежку с совсем уж нецензурными словосочетаниями на идиш. Некоторые даже не совсем понимаю и мысленно делаю себе пометочку, потом отдельно поинтересоваться у Владимира Самойловича на этот счёт.

Партитура в порядке, переглядываемся с Артуро, и он пожимает плечами: — Без изменений! — после чего присоединяется к троице комментаторов, тем более что Шуберт уже достал коньяк и наливает всем желающим. Так… Джейкоба на завтра уже можно из «списка посетителей» вычёркивать. Иначе он своим храпом мне всю репетицию сорвёт, а то что сегодня к вечеру он «нарежется до изумления» понятно по его целеустремлённому взгляду на бутылку.

Беру в руки сценарий, начинаю читать и понимаю, что журналисты не то что бы что-нибудь наврали в своих публикациях, так ещё и половины этого «шедевра» не озвучили. А я-то гадал, с какого это перепуга Франция по дипломатическим каналам вдруг выразила «Решительный протест» Германии. Папа Римский чуть ли не энциклику выпустил, но всё-таки ограничился только страстной воскресной проповедью, призывающей всех христиан к покаянию в грехах и к прекращению насилия. Отметился даже Бенитто Муссолини, что у меня вызвало почти что когнитивный диссонанс. В своём выступлении с трибуны перед сторонниками фашистской партии он прямо сказал:

— Гордиться славными делами своих предков имеют право только те народы, что этих предков имеют. «Тридцать веков истории позволяют нам с величайшей жалостью смотреть на некоторые доктрины, проповедуемые за Альпами потомками тех, кто был неграмотен, когда в Риме были Цезарь, Вергилий и Август.» © Гитлер — это современный Атилла, вождь варваров. «Германия являясь страной варваров по-прежнему остаётся извечным врагом Рима.» © — что это? Было ли такое в моей истории? Вот дьявол, совсем не помню.

Хм, оказывается я оказался прав в своём прогнозе, что «не одна только Франция вздрогнет», но так и есть с чего. Изменений в «немецком сценарии» по сравнению с оригинальным текстом романа немного, но они довольно существенны. В финале мюзикла выясняется, что Гудула (в сценарии — Герда Шехтель), мать Эсмеральды, на самом деле принадлежит к древнему германскому роду и после подлого убийства своего мужа французскими разбойниками, не имея средств вернуться на родину, вынуждена остаться во Франции чтоб в одиночестве выносить и родить дочь.