Фактор беспокойства (СИ)

Молча достаю из портфеля карту Перу с заранее нанесённым маршрутом моего полёта. Подвинув чашки с чаем в сторону, раскладываю её на журнальном столике за которым мы сидим и указываю на два кружка на карте, а затем вкратце пересказываю «историю открытия» загадочных фигур на плато.

— Мистер Ла Гуардия, мы оба лётчики и хорошо понимаем, что если на земле есть знаки, видимые только с воздуха, то они и предназначены для тех, кто сможет их увидеть. Это сенсация мирового уровня. Или предки современных индейцев умели летать, или это следы древней цивилизации вообще не имеющей отношения к индейцам. Но с этим пусть разбираются учёные. Не скрою, в Советском консульстве к моим словам отнеслись довольно скептически. Так оно и не располагает теми широкими возможностями что имеются у Вас. Если об этом открытии я сейчас сообщу газетчикам, то без весомых доказательств они просто поднимут меня на смех, да и не нуждаюсь я в лаврах первооткрывателя. Но вот Вы вполне можете отправить небольшую экспедицию для обследования этих плато. Достаточно одного самолёта, оборудованного кинокамерами или фотоаппаратами для воздушной съёмки. В качестве эксперта лучше использовать известного археолога чьим словам несомненно поверят, тем более что они будут подтверждены фотоснимками. Не мне Вам объяснять, какое влияние подобное открытие окажет на имидж Вашей страны на мировой арене, как первооткрывательницы этого сенсационного феномена. А Ваше имя, как организатора этой научной экспедиции станет не только широко известно во всём мире, что несомненно укрепит Ваш личный авторитет как прозорливого политика не чуждого чаяньям науки, но также пойдёт на пользу Вам и Вашей партии. Решайтесь! Вы ничего не теряете.

На долгие десять минут мой собеседник уходит в глубокую задумчивость. Моя искренняя убеждённость в своей правоте в итоге переборола его первоначальный скептицизм от моего сообщения. Ла Гуардия действительно в случае неудачи не теряет ничего. Всего лишь деньги на один «ознакомительный полёт» по уже известному маршруту. Вот только афишировать «экспедицию» в прессе заранее не стоит. Но в том случае, если мои слова подтвердятся, выгода от этого сенсационного открытия очевидна.

— Хорошо Майкл, свою выгоду в твоём предложении я вижу отчётливо, но в чём заключается твой интерес, если «лавры первооткрывателя» тебя не интересуют? — взгляд моего собеседника становится заинтересованным.

Вновь молча выкладываю на столик перед собеседником новые бумаги. На сей раз это все мои лётные сертификаты, французская лицензия, удостоверения и лётная книжка. С немалым интересом мой визави внимательно их изучает и затем возвращает назад.

— Так ты действительно учился у Артура Анатры и на самом деле знаком с Анри Фарманом, Эмилем Девуатином и Челестино Розателли? — в голосе «Цветочка» сквозит неприкрытое изумление и чувствуется толика некоторой растерянности. Всех этих людей, как бывший военный пилот, летавший во время Великой Войны на самолётах Антанты, он скорее всего знает лично или хотя бы хорошо наслышан о них, и моё близкое знакомство с ними ставит его в тупик. Кто они, кто я, и какая между нами может быть связь?

— Мистер Ла Гуардия, я бы в любом случае не стал Вам лгать. Это не в моих интересах, да и воспитание не позволит. Моя матушка учила меня всегда говорить только правду.

— Это конечно похвально, мистер Лапин. Моя мама тоже плохого никогда не посоветует, но чего хочешь именно ты? Ведь не зря же показываешь мне свои лётные документы?

— Хочу поднять в воздух «Boeing P-26» и опробовать эту «птичку» в самостоятельном полёте. Экзамены на лицензию пилота готов сдать хоть сегодня. В теории этот самолёт знаю уже достаточно хорошо, теперь хочу применить свои знания на практике. В этом и заключается мой интерес. — ответ приводит моего собеседника в состояние крайнего изумления и замешательства. Откинувшись на спинку кресла, Энрико откровенно таращит на меня свои большие тёмно-карие глаза, не отводя пристального и подозрительного взгляда.

— Мистер Лапин, Вы советский шпион? Зачем Вам изучать наш самый современный истребитель? — от комического зрелища «ошеломлённого гнома» не выдерживаю и непроизвольно хихикаю.