Фактор человечности

И тут Мокрушин едва не вскрикнул от внезапного воспоминания. Точно! Валерий Арсеньевич Сивакин. Полковник АПБР, куратор Северо-Западного сектора! Его фотография была в файлах у Козыревой, когда она приносила их ему на просмотр. Но если АПБР, надо же им сказать, что этот проект он затеял не с бухты-барахты, и на то имелось указание чуть ли не от первого лица государства! Тогда он умерит свой пыл…

– Э-э-э, вообще-то… – начал было Александр Леонидович, но закончить ему не дали.

– Вообще-то слова вам пока не давали! – сурово отрубил Сивакин. – Успеете еще наговориться. Мы вам предоставим такую возможность. Идиотом вы не кажетесь, как с первого взгляда, так и по вашему досье. И если вылезли не на свой уровень, то на это у вас наверняка была очень серьезная причина. Сейчас вы мне ее назовете. И еще скажете, от кого вы получали информацию.

– Но послушайте же! Это заказ. Очень крупный заказ. Из… – Мокрушин непроизвольно понизил голос, – администрации президента. Понимаете теперь?

Все присутствующие переглянулись. Главный хмыкнул.

– Однако! Судя по вашему убежденному выражению лица, вы сами верите в этот бред. Но мы не будем полагаться на физиогномику. Еще один простой вопрос, и приступим к серьезному дознанию. Кто источник информации?

То, что слова о высочайшем прикрытии не произвели на апэбээровцев никакого впечатления, оказалось для Александра Леонидовича серьезным ударом, и успевшая лишь приподнять голову его уверенность мгновенно испарилась.

– Я не з-знаю, – пролепетал он. – К-клянусь! Это аноним! И общался он т-только с К-козыревой! Это ж-журналистка моя, автор п-проекта. У н-нее сп-п-п-росите!

– Спросим, – кивнул Сивакин. – Не сомневайтесь. Но сейчас мы спрашиваем вас, а вы дурака включаете. Но если думаете, что от нас можно что-то скрыть, то ошибаетесь.

– Шеф, – осмелился подать голос блондин. – У него стойкость к ментальному воздействию. Пси-блокиратора нет, я проверил.

– Вот даже как? – Полковник приподнял брови. – Дело становится интереснее! Можно было бы применить воздействие на уровне центров боли… – тут Мокрушин вздрогнул и съежился, внутренне трясясь от ужаса, – но подозреваю, что это ничего не даст. С ним хорошенько поработали, и очень бы хотелось знать, кто…

У Александра Леонидовича непроизвольно вырвался вздох облегчения, но Сивакин этого даже не заметил. Возникло ощущение, что он вообще перестал воспринимать своего пленника как живого человека. Теперь это был только любопытный ребус в человеческом теле.

– Что же, для таких трудных случаев у нас имеется свой метод, верно, Татьяна Николаевна?

Женщина в халате кивнула.

– На кушетку его! – скомандовал Сивакин.

Блондин и усатый тут же подхватили онемевшего от ужаса Мокрушина, сняли с него куртку и кепку, подтащили к кушетке, бросили на нее и туго притянули ремнями. Александр Леонидович даже не сопротивлялся. Почему-то именно в этот миг он вдруг совершенно уверился в том, что «свой метод для трудных случаев» окажется для него намного хуже, чем новая пытка болью. Руки и ноги Мокрушина разом отнялись, и все тело словно приняло консистенцию студня. Он пытался что-то лепетать, но из его бессвязной речи удавалось внятно вычленить только многократно повторяющееся слово «нет».

Женщина тут же прикрепила к его голове и рукам несколько электродов, немного подумала, расстегнула рубашку и добавила еще парочку на грудь. Затем на шее Мокрушина защелкнулся холодный металлический зажим. Только тут, совершенно обезумев от страха, он попытался дернуться. Хотя попытка успехом не увенчалась, женщина скомандовала: «Успокоительное!», и через несколько секунд в ее руках оказался шприц с прозрачной жидкостью, которую она ввела в вену пленника.

Сквозь туман, заполняющий его сознание, Александр Леонидович услышал голос Сивакина:

– Ну что, можно начинать?

– Пусть сначала отключится, – ответила женщина. – Его дикий страх будет вносить помехи в показания.

Она начала говорить что-то еще, но Мокрушин ее уже не слышал – он полностью перестал воспринимать действительность.

* * *

Ему кажется, что он плывет в каком-то странном океане из зеленоватого тумана, сквозь который проступают фрагменты его ближайшего прошлого. Словно череда стоп-кадров в обратной перемотке… Визит блондина с усатым… Он, Мокрушин, с чашкой кофе за столом… Утро, он вскакивает с ошалелыми глазами, весь в поту после кошмара… Ночь, он мечется в кровати, время от времени поскуливая, будто обиженный пес… Вчерашний вечер… Он, спокойный не как удав даже, а как танк, пьет с друзьями пиво… Вчерашний день… Он на работе, обычные рутинные дела… Орет за что-то на начальника рекламщиков… Ах да, из-за Натальи – неприятно получилось… Середина вчерашнего дня… Он заходит в кабинет и обалдевает – в его кресле кто-то сидит… Странно, он об этом совсем забыл! Мужчина среднего роста, лет пятидесяти, с серыми волосами, среди которых почти не заметна седина… Лицо еще такое… неприметное… А ведь они знакомы… кажется…