Фактор кролика

Мы наблюдаем за тем, как Куйсма Лохи вместе с «Шоколадным гномом» садятся в новенький сверкающий черный «ягуар» и с подчеркнутой неторопливостью скрываются из виду. Я выжидаю еще с минуту и осматриваюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет и нас не могут услышать. В вестибюле пусто, если не считать Кристиана, но и он расположился за стойкой метрах в двенадцати от нас. Только я собираюсь сказать, что обо всем этом думаю, как Юхани уже переходит к изложению своих мыслей.

— Хорошо прошло. Лучше, чем я думал. Честно говоря, мне пришлось понервничать. Очень славный разговор получился. Многообещающий.

В голосе и в самом облике Юхани что-то изменилось, появилась какая-то легкость. Я уже не так убежден в своей правоте, как всего несколько минут назад. Чувствую, что у меня уже нет той уверенности. Юхани всем корпусом поворачивается ко мне, и в его глазах читаются радость и волнение — как при нашей первой встрече после его возвращения.

— Ты ведь, разумеется, ознакомился в свое время с завещанием, подготовленным моим адвокатом, — говорит он, — и помнишь подпункты, касающиеся условий продажи?..

В ту же секунду я понимаю, что и впрямь хорошо помню эти условия. Если бы память мне изменила… Но это крайне маловероятно.

— Спасибо, Хенри, — продолжает Юхани.

— За что?

— Что ты был сегодня таким конструктивным.

— Конструктивным?

— Ну, никаких этих коэффициентов корреляции и кумулятивных конъюнктур.

— Кумулятивных конъюнктур не существует в природе.

— Именно это я и хочу сказать, — улыбается Юхани и похлопывает меня по плечу.

Затем он поворачивается и направляется в сторону игрового павильона. Я не понял ни слова из того, о чем он говорил.

С первым пунктом завещания я сверяюсь сразу же, как только добираюсь до своего кабинета. Достаю документ, переданный мне несколько месяцев назад адвокатом, и читаю его, пока не дохожу до параграфа об условиях возможной продажи Парка. Перечитываю и понимаю, что запомнил все правильно. В подпунктах подробно изложено, кто может быть выгодоприобретателем при передаче прав на Парк новому владельцу. Согласно документу, одним из таких выгодоприобретателей являюсь я, владелец. Второй выгодоприобретатель — выбранное для этой цели самим Юхани лицо, которым может быть и… Юхани.

Доли распределяются поровну.

Половина — мне.

Половина — Юхани.

7

Текстовые сообщения иногда похожи на шифровки. Во всяком случае, у меня складывается такое впечатление. Лаура Хеланто предпочитает общаться посредством текстовых сообщений, и они поступают мне во множестве. Стараюсь ответить на каждое, хотя иногда толком не знаю, что написать. Да и вообще, как ответить на эсэмэс, в котором нет никаких актуальных тем для обсуждения, не говоря о вопросах, — сплошные разноцветные значки. Я насыпаю Шопенгауэру ужин, сажусь за стол на кухне и начинаю выбирать иконки для отправки. В то же время понимаю, что тяну с ответом по существу. Лаура Хеланто предложила завтра приехать в Парк, чтобы приступить к работе над ее новым проектом. «Предлагаю» — это она так написала. На самом деле мы оба понимаем, что она скорее известила меня о своих планах.

Пока я обдумываю варианты ответа, мой чай успевает остыть.

За окном вечерний Каннельмяки погрузился в тишину. В квадратной стене дома напротив окна тоже квадратные, они все светятся, и это создает ощущение целостности и продуманности — вот что значит «сработано на славу». Эта гармония приносит капельку радости и удовлетворения. Когда Шопенгауэр заканчивает есть, выпускаю его на балкон для вечернего моциона, обращаю его внимание на подмеченную мной гармонию и заново кипячу воду для чая.

Вместо того чтобы проясниться, все, наоборот, еще больше запуталось. Это относится и к Парку, и к отношениям с Лаурой Хеланто. Пожалуй, ситуацию с Лаурой Хеланто лучше всего описывает известная присказка, вызывающая у меня некоторый скепсис в связи с точными определениями, на самом деле создающими лишь иллюзию точности: шаг вперед, два шага назад. Тем не менее эта оценка хоть и неточна, но в целом верна. В какой-то момент мы целуемся, и все кажется сбалансированным и упорядоченным: вроде как мы, двое взрослых людей, вместе движемся вперед по взаимному согласию. Но затем все кардинально меняется: нас двое, но каждый сам по себе, и возникает ощущение, что между нами ров, заполненный черной ледяной водой. «Шаг вперед, два шага назад». Или наоборот. Сложность заключается в том, что, когда что-то происходит, я не всегда могу сказать, в какую сторону направлен этот шаг.

Чай снова остыл. Звонит телефон.