Фактор кролика

— Имело место недоразумение, — говорю я. — Исправление этой ошибки потребует особой деликатности и применения, так сказать, мягкой силы. Демонтаж должен осуществляться целенаправленно и без привлечения внимания со стороны окружающих. Для этой операции нужен руководитель, способный взять на себя всю тяжесть ответственности. И руководителем я назначаю тебя. Но на условиях полной конфиденциальности.

— Я не понимаю, — говорит Кристиан.

— Никому нельзя говорить о твоем назначении. И работать тебе придется в одиночку. Теперь это твоя зона ответственности.

Вид у Кристиана озадаченный.

— И какая у меня будет должность?

— Только между нами, — подчеркиваю я. — Например, ведущий…

— Операционный директор, — кивает Кристиан. — Хорошо. Ведущий операционный директор.

Мне не хочется вступать с Кристианом в дискуссию о тавтологии, содержащейся в наименовании его должности. Просто соглашаюсь с тем, что такая должность Кристиану отлично подходит. Кристиан обещает предоставлять мне конфиденциальные отчеты о ходе работ, и я еще раз его благодарю. И наконец отправляюсь к себе в кабинет.

— Все-таки начну с этого мурала Франкенталер, — говорит Лаура Хеланто и указывает место на бетонном полу, где я приклеиваю конец скотча.

Лаура явилась в Парк несколько неожиданно. То есть не прислала перед приездом даже текстового сообщения, что скоро будет. Мне нравился устоявшийся порядок — сначала мы договариваемся о встрече, а затем, непосредственно перед ней, обмениваемся эсэмэсками о том, где и когда встречаемся, — ну так, без особой цели. Однако в моих нынешних жизненных обстоятельствах такая система кажется полезной. Протягиваю скотч до носка Лауриной туфли.

— Этот сюжет мне лучше знаком, — продолжает она. — И сегодня утром он буквально ожил у меня перед глазами. Теперь мне хочется добиться ощущения объемности, как в работах, представленных на моей первой выставке, посвященной Франкенталер. Это ощущение должно возникать оттуда, — она показывает на мурал, — и куда-то вести. И демонстрировать что-то неочевидное.

Обрезаю скотч, встаю и смотрю на мурал.

Сейчас он мне нравится больше, чем когда-либо прежде. Это явление для меня не новость. Работы Лауры Хеланто всегда вызывают у меня такие чувства, и каждый раз в ее произведениях я вижу что-то новое, что прежде ускользало от меня, хоть и находилось прямо перед глазами. Радость открытия, очарованность, обостренность чувств — иногда я пробовал разобрать этот неконтролируемый эмоциональный сплав на составные части, чтобы лучше понять смысл увиденного и разобраться в себе, но мне это не удавалось. Даже посещение «Атенеума» не стало для меня математически выверенным прорывом, на что я надеялся. Начало действительно было многообещающим: у меня без труда получалось разбирать на части реалистичные живописные полотна начала прошлого века (крестьяне + снопы + вечернее солнце) и получать тот результат, на какой я рассчитывал (примитивное крестьянское производство до появления сельскохозяйственной техники). Но, начиная с кубизма и заканчивая абстрактным искусством, мои попытки обращались в прах. Я совершенно не понимаю, как воспринимать все эти пятна, всю эту мазню и разводы, хоть они и вызывают непонятно откуда взявшееся чувство радости, и я даже заметил, что задерживаюсь перед этими работами.

И прямо сейчас, стоя рядом с Лаурой Хеланто и снова ощущая ее такой знакомый запах — смесь цветочного шампуня и какой-то приятной туалетной воды, соединяющей аромат моря, цитрусовых и еще чего-то неясного, — глядя на ее мурал, я понимаю, что она имеет в виду, когда говорит, что картина захватила и влечет ее к себе. Думаю, у искусства Лауры Хеланто могут быть те же истоки, что и у нее самой, все это сродни силе Большого взрыва, которая привела в движение весь мир, к взрыву до взрыва. И одновременно я понимаю, что мои размышления лишены точности и практической пользы, текут непонятно куда и зачем, и…

— Хенри?

Лаура Хеланто, видимо, сказала что-то, а я был занят своими мыслями. Бросаю взгляд на нее и понимаю, что, скорее всего, так оно и есть. Она смотрит в сторону «Клубничного лабиринта» и, разумеется, видит то же, что и я. На переднем плане — «Клубничный лабиринт», а внутри него прыгают и толкаются наши клиенты. Один из них разлегся перед входом в лабиринт, возможно, демонстрируя другим посетителям свой протест, или просто от усталости. И сразу за «Клубничным лабиринтом» — ярко-зеленые крокодильи головы. Это сложенные в штабель каноэ от «Крокодильей реки». Те самые каноэ, что Кристиан не успел установить в «реку».

— Я спросила тебя: это «Крокодилья река»?

— Да.

Лаура Хеланто поворачивается ко мне:

— По-моему, она не пользуются популярностью. Да и не работает толком.

— Оба наблюдения верны, — отвечаю я, испытывая некоторую неловкость, когда ловлю как всегда отмеченный искренним интересом взгляд ее синих с зелеными лучиками глаз. Неловкость усиливает и то, что у Лауры гораздо больше опыта в сфере управления парками приключений, чем у меня. — Мы отправим «Реку» обратно поставщику.