Фактор кролика

Лаура быстро повернулась. Она выглядела немного удивленной. Я пытался вести себя естественно, как раньше. Чуть наклонился вперед, готовый обнять ее и поцеловать. Но она ко мне не подалась. Это был не поцелуй, а сухое чмоканье в щеку. Даже объятие не принесло мне радости, потому что объятия без взаимности редко доставляют удовольствие.

— Я попросила уборщиков на следующей неделе хорошенько отмыть холл, — сказала она. — В Замке приключений — еще один сюрприз. Горки пахнут прокисшим молоком. Их почистят.

Внезапно тон ее голоса стал очень деловым. Она посмотрела на Замок приключений, затем — на Большую горку, но меня не удостоила даже беглым взглядом.

— Хорошо, — машинально ответил я.

— Еще почистим Пончик, — продолжила она тем же тоном, каким говорила со мной в мой первый день в Парке. — Там такие липкие стены, что есть опасность, что дети к ним просто приклеятся.

— Спасибо, — поблагодарил я ее почти на автопилоте. — Спасибо, что приглядываешь за Парком.

— Это моя работа, — сказала она.

— Ясно, — сказал я.

Мы немного помолчали. Мне по животу как будто полоснули холодным ножом. Возникло ощущение, что я отделяюсь от собственного тела, в котором меня больше ничто не удерживает. Малоприятное ощущение.

— Я думал, может, позже мы…

— Я буду здесь допоздна, — сказала Лаура и отвернулась к стене. — Йоханна обещала сводить Туули в кино. Мне нужно закончить эту стену.

— Тогда, может, после?..

— А завтра я начну с раннего утра.

— Может, завтра?..

— У Туули занятия аэробикой.

С этими словами она вернулась к работе. Ее движения отличались точностью и быстротой; Лаура явно знала, что делает. Я по-прежнему стоял возле нее, но меня явно относило от нее все дальше, словно увлекало в открытое морское пространство.

— Следующие несколько дней у меня дел невпроворот, — сказала она, посмотрев через плечо, но не на меня. Я видел ее лицо, ее губы.

Когда мы целовались в последний раз? Спрашивать ее я не собирался.

Лаура вернулась к своей живописи. Я стоял все там же. На меня как будто дохнуло ледяным ветром. У меня зазвонил телефон. Пора. Мне почему-то было физически трудно заставить себя сдвинуться с места. Но я все-таки ушел.

— Тогда пока, — бросил я напоследок.

Лаура повернулась вполоборота и скользнула по мне взглядом.

— Пока, — коротко бросила она примерно таким тоном, каким прощаются с кассиршей в супермаркете.

Позднее в тот же день, когда Парк закрылся для посетителей, я вышел в холл и стал смотреть на фрески Лауры. Один. Я чувствовал запах свежей краски и странную боль внутри живота. Поначалу я решил, что это из-за запаха краски, но быстро понял, что краска здесь ни при чем. Стены выглядели красиво, но при взгляде на них у меня появлялось ощущение, что что-то грызет мои внутренности. Ноющая неопределенность, которая усиливалась с каждой минутой. Словно укус красивыми зубами.

В этот поздний час автобус, на котором я обычно добирался до железнодорожной станции, больше не ходил. До следующей остановки было больше километра. На дороге — пусто. Последние магазины в этой части города закрывались в десять вечера. То есть они закрылись час назад. Велосипедная дорожка тоже пустовала — в обоих направлениях. От дороги ее отделяла узкая полоска земли. Почему бы не пойти прямо посередине дороги, раз уж тут никого и ничего нет? Путь мне это не сократит и добавит рисков, связанных с дорожной безопасностью, поэтому очевидно, что ничего разумного в этом нет. Тем не менее, как часто случалось в последние дни, у меня мелькнула эта странная мысль — словно стремительно пролетела неизвестная птица. Эта птица пару раз махнула крыльями, а потом так же стремительно исчезла.

Велосипедная дорожка пошла чуть под горку, и моему взору открылся мост, а под ним — какая-то стройка. Громоздились вынутые из земли кучи грунта, между ними — залитые водой ямы. Я шел под фонарем и когда достиг самой ярко освещенной зоны, услышал его. Звук двигателя. Я заметил его потому, что он отличался от звуков машин на шоссе. Он ударил мне по ушам. Я обернулся и увидел машину, мчащуюся на большой скорости.

Машина — с одним человеком в салоне — ехала по велосипедной дорожке и направлялась прямо ко мне.

Многое может произойти за несколько секунд.

Разумеется, все я просчитать не способен, но я точно знаю, что автомобиль весом тысячу килограммов на скорости сто километров в час представляет для человека такую же угрозу, как молоток — для комара. Времени на маневры не было. Я прыгнул вправо и нырнул за поросшую травой земляную насыпь на обочине. На самом деле эта насыпь представляла собой часть стройки. Я прикинул ее высоту — сантиметров сорок; угол наклона — около сорока градусов. Этого должно хватить.