Фактор кролика

Краснер, Таннинг, де Лемпицка, Франкенталер, О’Кифф и Янссон. Я как будто видел их впервые. Осмала полез в карман пиджака и достал телефон.

— Мне пора, — сказал он.

— Понимаю, — не глядя на него, сказал я.

Муралы сияли, ослепительно яркие.

— За таким успехом, — сказал он, — всегда стоит намного больше самоотверженности и целеустремленности, чем мы видим со стороны.

Впервые за долгое время мои чувства обострились настолько, что ко мне вернулась способность строить точные расчеты, как в те времена, когда я работал в страховой компании. Я с абсолютной уверенностью знал все переменные уравнения.

— Это правда, — согласился я.

— Я вернусь в выходные вместе с супругой. Посмотрим на них еще раз. — Он шагнул к выходу.

— Двери для вас всегда открыты, — услышал я свой голос.

35

Я сидел у себя в кабинете и продолжал делать вычисления. Вошел в программу управления выданными займами. На первый взгляд, здесь не появилось ничего, заслуживающего внимания. Я перенес всю информацию о ссудах в собственную таблицу Excel и начал просматривать каждую строчку. Вскоре я обнаружил микроскопические несовпадения.

Баланс на счетах потребительского кредита уменьшался быстрее, чем это соответствовало выданным суммам. Поначалу это несовпадение было минимальным, затем более существенным, наконец — настолько большим, что это грозило обрушить весь баланс. Я сложил сумму выданных кредитов и вычел из нее сумму начального капитала. И увидел, что почти половина денег банка — чуть меньше 125 тысяч евро — по сути растворилась в воздухе.

Но деньги не растворились. Они были аккуратно переведены со счета, после чего информацию о переводе удалили из книги бухгалтерского учета, а баланс подправили. Очень простая операция — всего несколько нажатий клавиш и несколько щелчков мышью. На поверхностный взгляд заметить это было трудно, не в последнюю очередь из-за большого количества ссуд, среди которых множество мелких — по пятьдесят евро. Длина списка обманывала взгляд, как ковер, которым прикрывают дыру в паркете. Из программы управления кредитами было почти невозможно увидеть, куда и когда были совершены эти призрачные переводы.

Однако стоило зайти на сам банковский счет, и все делалось очевидным — здесь не наведешь тень на плетень. Я точно знал, что случилось с деньгами. Их потратили на услуги консультантов, о чем стояли отметки в соответствующей строке. Счет получателя во всех случаях был один и тот же.

Одна сотня и двадцать пять тысяч евро. Консультационные услуги стоимостью 125 тысяч евро.

Я откинулся назад в кресле.

Кто-то об этом знал. Либо с самого начала, либо сразу после основания банка.

Случившееся представилось мне в виде образов, как будто я сфотографировал каждую сцену и поместил снимки в рамку. Первая встреча с Игуаной в этой самой комнате. Мои сотрудники по одному заходят в комнату, даря мне надежду на спасение. Обмен взглядами. Последовавшее вскоре объявление об основании банка, внезапное появление первичного капитала — средств, которые я замаскировал под возросший доход от продаж. Но это не обмануло того человека, который отвечал за ежедневные отчеты по продажам. Далее — я быстро организовал подготовку сотрудников, объяснив им, что выдача ссуд должна быть максимально простой и быстрой. И один человек, имеющий определенный опыт существования в серой финансовой зоне, мгновенно увидел в моей программе нечто интересное для себя. Он понял, что неофициальная сторона наших операций станет очевидной, как только в морозильнике кафе будет обнаружено то, чего там находиться не должно.

К этому времени некто, внимательно следивший за развитием событий, сделал правильные выводы. Этот человек знал, что я не буду торопиться звонить Осмале. Этот человек знал, что рано или поздно мне придется по-тихому прикрыть банковские операции и списать убытки, применив особенно изобретательный метод — нечто из разряда двойной бухгалтерии, в которой сам он прекрасно разбирался. Даже если этот некто только подозревал, что творится что-то не совсем обычное. Он знал, что ворует деньги, полученные нечестным путем — деньги, которых официально не существовало. И потому не сомневался, что я буду помалкивать, даже после того как мне удастся провести прямую линию между исчезнувшими 125 тысячами евро и его безвозвратным уходом.

Я заметил, что у меня участился пульс. В душе задул ледяной ветер. Я еще раз посмотрел на результаты своих вычислений. Математика непогрешима. Она всегда говорит правду. А правда заключалась в том, что меня обсчитали. Но и это еще не все. Теперь мне казалось, что эта правда снабжена холодными когтями, готовыми меня царапать и рвать мою плоть. Чем дольше я смотрел на цифры, тем сильнее дул у меня внутри ветер, а когти обретали кинжальную остроту.

Наконец я сдался и позволил шквалу обрушиться на меня.

Две недели спустя