Фактор страха

— Да, бывает ложь во спасение, — задумчиво повторил Дронго, — убедился в этом на примере собственных родителей. Двадцать лет назад матери должны были удалить желчный пузырь и операцию назначили на десять утра. Отец каждый день навещал ее и очень переживал. Совсем недавно он перенес тяжелый инсульт, и мать впервые в жизни соврала ему, сказав, что операция на четыре, чтобы, когда он придет, все уже было позади.

В десять утра ее повезли в операционную. А на следующий день она с удивлением узнала, что отец, выяснив у врачей, в котором часу операция, уже с девяти утра находился в больнице. Потом объяснил матери, что решил не волновать ее и поэтому накануне ничего не сказал. — Дронго помолчал и добавил: — Мать не хотела волновать отца, а он — ее.

Илзе улыбнулась. Ее бабушка смахнула слезу.

— Они живы? — спросила она.

— Да, — кивнул Дронго, — им далеко за семьдесят. Но они до сих пор ходят, взявшись за руки. И ни разу за полвека совместной жизни не разлучались надолго. Ни разу.

— Дай им Бог здоровья, — прошептала старая женщина, — это великое счастье.

Галина отвернулась, едва сдерживая слезы.

— У меня пустой пистолет, — неожиданно глухим голосом сказала она.

Дронго сунул руку в карман, вытащил патроны. Она схватила патроны и убежала в библиотеку. Илзе испуганно посмотрела на бабушку.

— Оставайтесь здесь, — сказала мудрая женщина, — я сама с ней поговорю. Она не может справиться со своей болью, с сильными людьми такое часто бывает.

Она поднялась и пошла за Галиной. Илзе не произнесла ни слова. Только взглянула на Дронго. И этот взгляд был красноречивее всяких слов. Совсем еще юная, она понимала всю сложность ситуации. Дронго пошел в кабинет и позвонил Романенко.

— Доброе утро. Я решил оставить Галину у себя дома. Пусть охраняет семью Вейдеманиса. Это пойдет ей только на пользу. Иначе она может сорваться.

— Согласен, — сказал Всеволод Борисович, — пусть поостынет. Она была вчера в таком состоянии. Я даже испугался. Этот мерзавец, наверно, ее ударил. Я видел, как горела у нее щека.

— Этим мерзавцем был я, — признался Дронго.

— Вы? — изумился Романенко. — Вы ударили женщину?

— Она хотела застрелиться, — объяснил Дронго, — я вытащил патроны из ее пистолета. У нее началась истерика, и пришлось успокоить.

— Странный, однако, способ, — удивился Романенко, — впервые слышу.

— Пришлось, — сказал Дронго, — мне очень стыдно. Но другого выхода не было. Есть какие-нибудь новости?

— Есть. Мы действительно обнаружили на пульте управления отпечатки пальцев, но не хозяина квартиры. Однако результат нулевой. В картотеках МВД и ФСБ таких отпечатков нет. Значит, известные нам преступники отпадают.

— Не думаю, что это был преступник, — заметил Дронго, — более того, убежден, что это бывший офицер. Либо спецназа, либо еще какого-нибудь ведомства. Попов не пустил бы в дом обычного уголовника. Может быть, бывший сотрудник КГБ или ГРУ. Нужно проверить.

— Где мы возьмем их отпечатки и как это можно проверить? — спросил Романенко. — Кто разрешит нам рыться в картотеках ГРУ или бывшего КГБ? Уже не говоря о том, что отпечатков пальцев там наверняка не будет. Эксперты считают, что в Труфилова и Попова стрелял один и тот же человек. Хотя в случае с Труфиловым пистолет был обнаружен в мусорном баке у здания аэропорта, видимо, убийца бросил его туда. Сейчас с этим пистолетом работают эксперты. Пытаются определить, каким образом он попал к убийце. Но это растянется на несколько недель. А у нас нет времени. Завтра состоится суд над Чиряевым. Мы уже оформили запрос. Гарибян и Савин поехали в Бутырку и Лефортово, опрашивают бывших членов его банды. Если удастся выудить какие-нибудь подробности, приобщим их к делу. Только бы немцы согласились выдать Чиряева.

— И что дальше? — спросил Дронго.

— Привезем Чиряева в Москву, снимем с него показания и тогда раскрутим Ахметова по полной программе. Ведь люди Чиряева на него работали.

— Чиряев — вор в законе, — напомнил Дронго, — и ни слова не скажет. Ни при каких обстоятельствах.

— Я что-то не понимаю, — возмутился Романенко, — на чьей вы стороне? Что значит не скажет? Нам нужен Чиряев в Москве, а не в Берлине. Как только Ахметов узнает, что Чиряев здесь, станет более разговорчивым. Нам нужен Чиряев в Москве, а не в Берлине. Иначе завалим все дело.

— У меня есть другое предложение, — сказал Дронго.

— За ночь придумал. План немного рискованный, но вполне осуществимый. Если разрешите, приеду к вам и все расскажу.

— Меня порой в дрожь бросает от ваших планов, — сказал Всеволод Борисович, — но надо признаться, вы всегда оказываетесь правы. Когда-нибудь из-за ваших затей меня уволят с работы.

— Не исключено, — очень серьезно ответил Дронго, — вполне возможно, что вы не согласитесь со мной, но мне кажется, мы должны сыграть на опережение, не ждать показаний Чиряева, а получить от Ахметова доказательства вины не только сотрудников Минтопэнерго, но и высокопоставленных чиновников.

— И вы знаете, как это сделать?

— Во всяком случае, попытаться можно. Через полчаса буду у вас.