Фактор умолчания

Гавайи

Разумеется, командир «Ривза» был обязан известить свой флагман о происшествии. Предварительный отчет об инциденте на крейсере УРО немедленно по цепочке докатился до штаба Тихоокеанского флота США.

Шифровку положили на стол главнокомандующему, адмирал Сильвестр Фоли бегло посмотрел и вернул ее офицеру, молча, без высоких эмоций (но кому такое понравится), кивком давая разрешение отправлять дальше по инстанции.

Распоряжение министра ВМС Соединенных Штатов (якобы исходящее от самого президента) обязывало доводить о каждом существенном событии, касающемся операции «Vagrant»[94]. Более того, любые решения штаба, действия, коррекции основного плана должны были неукоснительно согласовываться с Вашингтоном.

«Это донельзя отвратительно, – считал Фоли, – наверное, так себя чувствуют в стране Советов, когда их большевицкая партия и КГБ всюду суют свой нос, пытаются все держать на контроле».

Еще его удивило, что операция по своей сути и задачам другая, а название оставили прежнее, чего в Пентагоне на его памяти не случалось.

«Там всегда придавали особое значение названиям. Впрочем, в “секретных грифах” дело проходило под литерой “II”. М-м-да. А ведь они там, в Арлингтоне[95] и Белом доме трясутся в своих креслах после истории с ядерной бомбой, потому и обложили столь тотально. И Бжезинский… особый порученец президентской команды, “советник”, куратор (как только он ни называл это вашингтонское нашествие имеющих начальственный приоритет гражданских чинуш) в свою очередь “стучит” отчеты. У него свой отдельный канал по линии ЦРУ. Что там он доносит в Вашингтон, наверняка отдельная тема, уж больно часто у него происходят эти сношения».

Адмирал специально употребил слово «сношения», глумливо хмыкнув… рука словно сама открыла створку, потянув из бара стакан и бутылку виски.

Наливая себе немного и тем более разбавляя содовой, Фоли не считал, что из-за такого мизера будет не в форме. Просто события недавних дней, да и сегодняшнее напряжение, требовали отдушины для психики.

С очередным представителем президента, как и с прежним, у адмирала тоже не срослось. А с чего бы?

С самого начала, с первых деловых обсуждений, когда столичный гость озвучил свои соображения и замыслы по плану, на лицах военных невольно отразилось все, что они об этом думают:

– Это может плохо кончиться.

– О! Это тонкое замечание! Спасибо, просветили, – щерился сарказмом Бжезинский, – никто не намерен развязывать мировую бойню. Параллельно с нашими действиями здесь, на самом высоком дипломатическом уровне, и на поле спецслужб будут вестись другие игры. Русские не решатся на ядерный ответ. А нам… заметьте, я отождествляю себя со всей военной командой, нам надо будет прикрыть наши волчьи оскалы овечьими масками.

И выждав паузу, задал наводящий вопрос:

– Я похож на мечтателя?

«Скорей на осла», – немедленно выскочил ответ… естественно, не вслух.

– Так это, по-вашему, неразумно? – продолжил допытываться советник… уже погодя, в кабинете у командующего, в приватной обстановке допуска «ультра».

– Не знаю, где здесь место разуму, но такое впечатление, что с приходом Рейгана и его администрации Белый дом и правительство утратили рациональное зерно в своих намерениях.

– Вы забываете о главном – иррациональность в самом факте пришельца из будущего.

На этом моменте Фоли вообще делал отступ назад.

Заноза-мысль, что явился некий корабль из будущего, что вообще такое в принципе возможно, мешали адекватно оценивать реальность. Что-то нарушилось в восприятии мира, все время выискивался какой-то фантастический ход-подвох или очередной финт-сюрприз… от русских, от собственных политиков, от самой природы, черт побери!

Однако обсуждать такие моменты с посторонним и непонятным типом, даже зная, что у него гриф «ультра-плюс», и он во всем в курсе – упаси боже! Хватает военно-морских сложностей и тактических задач.

Впрочем, Фоли прекрасно знал свойство человеческой натуры (как и в себе) – искать выход неудовлетворенности на сторонних, особенно неприятных оппонентах.

«В конце концов, тот же завязанный на операцию директор ЦРУ Кейси умел не меньше вызывать раздражение… особенно в начале миссии. Но потом, в критические, пиковые моменты оказался неплохим парнем».

Поэтому адмирал, решив не увлекаться сравнениями, все же старательно прятал неприятие и… черт, стакан в стол (в кабинет вполне деликатно постучались – кто еще, кроме…)! Уорент в адъютантах у него был чертовски опытным – чуял настроение начальства, как пес у хозяина. Видя кипение адмирала, любые визиты предварительно предупреждал кнопкой коммутатора.

Ага, а вот и пискнуло на приборе: «к вам советник».

Поздно! Советник уже ломится… как к себе…

После «войдите» и доли секунды не прошло – сухопарый «политический ястреб» уже за порогом, поведя длинным носом, без обиняков задал вопрос:

– Вы пьете?

– Вообще? – опешил Фоли.

В остром взгляде гостя что-то мелькнуло – просек эмоцию. И увел в сторону:

– Нет, сейчас. Пахнет, – снова носом, – пахнет виски. Не нальете? Я, так же как и вы, с утра и на целый день, как завелся, так и не присел.