Фактор внешности

Зули сидела на противоположном конце в компании какого-то гонщика «Формулы-1» и ребят из группы «Ю-Ту», а Сьюзан оказалась между Гектором Д'Аннунцио, смугловатым, длинноволосым и весьма привлекательным фотографом из «Вог», и Клеггом, без которого, разумеется, не обошлось. Клегг, впрочем, выглядел несколько вялым и как будто все еще не оправившимся от «кровавого шока». Однако пилон много, болтал с Зули и ел икру не ложкой, а платиновой «Экспресс-картой», загребая деликатес из хрустальной чаши огромными порциями.

– Если хотите знать, никакой другой металл не подходит для того, чтобы есть икру, – объявил он, довольный тем, что все обратили на него внимание.

Он подмигнул сначала Каре, потом мне.

– Я не пробовал, поэтому вряд ли могу судить, – отозвался я.

Он рассмеялся и продолжил трапезу.

Д'Аннунцио флиртовал со Сьюзан и Карой, но был холоден как лед. Его отчужденность внушала мне тревогу, а голос, каким он произносил одни и те же ничего не значащие фразы, звучал механически утомленно. И лишь позднее я понял, что это его обычная манера держаться с супермоделями. Он знал, что излишние восторги и внимание не только могут не прийтись им по вкусу, но часто лишь раздражают, тогда как сдержанность и замкнутость способны возбудить их любопытство. Каждые пять минут Гектор встряхивал своей пышной гривой и щелкал кого-нибудь крошечной серебряной фотокамерой, висевшей у него на шее. Девушки всякий раз очень оживленно реагировали на это, камера заставляла их быть в тонусе.

Мне посчастливилось познакомиться еще с одной девицей, явно гордившейся псевдобританским произношением, которое больше всего напоминало мне некоторые песни Мадонны, но, как я и предполагал, она приобрела его не в Британии, а в Канаде. Потом мы поднимались по какой-то лестнице, покинув обеденный зал, и красотка упорно поднимала юбку выше, чем требовалось, чтобы переставлять ноги по ступенькам. Возвратившись к столу, я заметил, что Кара беседует по телефону, а Клегг, уже изрядно напившийся, блаженно смотрит вокруг.

Я сожалел, что мне не нравятся наркотики. В прошлом я мог выкурить сигару с марихуаной и почувствовать себя таким же счастливым, как дамы и кавалеры, изображенные в этом доме на фресках. А сейчас меня тянуло только опустошать один за другим бокалы дорогого шампанского, чтобы заглушить чувство одиночества и неприкаянности после трехчасового пребывания в столь непривычной для меня атмосфере.

Моя новая знакомая вновь присоединилась ко мне, и теперь она казалась мне гораздо привлекательнее, настоящая бимбо. У нее был профессиональный талант сексуального обольщения. Я пытался исправить ее произношение, а она рассказывала мне о новом самолете, который собирался купить ее муж. В конце концов, мы оказались так близко друг к другу, что она недвусмысленно пожала мое запястье. Надо полагать, в следующие несколько минут девица положила бы мне руку на колено, но, несмотря на мое опьянение и присутствие рядом красивой развязной женщины, я не выпускал из виду Кару.

– Ты думаешь, он опасен? – произнесла она, прижимая к уху маленькую черную «Моторолу».

Я насторожился и стал слушать дальше.

– О Господи! Хватит!

Она опять замолчала, внимая своему оппоненту, и я придвинулся ближе, чтобы гул и шум других голосов за столом не мешали разобрать то, что она скажет в следующую минуту.

КИТТЕН

Моя первая поездка по Европе с моим боссом длилась около двух недель, но за это время я успел приобрести знания, которые вряд ли приобрел бы за четыре года обучения в колледже. Мир, о котором я прежде имел лишь туманное представление, стал отныне известен мне в деталях, во всех мелких, но существенных подробностях, от которых зависят успех и правильное поведение новичка в мире моды.

Мне приходилось работать все двадцать четыре часа в сутки. Если не нужно было сопровождать Ротти в ее разъездах, участвовать в переговорах, просматривать портфолио, отвечать на письма, выбирать и заказывать номера в отелях, я вынужден был присутствовать на разного рода презентациях и встречах или обедать с хозяйкой, которая никогда не соглашалась оставаться за столом в одиночестве. К сожалению, Бена, умевшего вселять в меня бодрость и поддерживать мне настроение, с нами не было. Даже во сне все мои мысли были заняты работой. И Роттвейлер постоянно присутствовала в них, затмевая всех и вся. Но, в конце концов, даже это перенапряжение перешло в привычку и перестало изводить меня. Я смирился с тем, что эта поездка – одно из самых тяжелых испытаний в моей жизни.

Самыми неожиданными и необычными были мои впечатления от полета на «конкорде». Я не предполагал что этот лайнер имеет так много общего с ракетоносителем. Кроме того, мне пришлось сложиться и принять форму фигурки оригами, чтобы поместиться в его кресле. Роттвейлер с ее короткими ногами повезло больше. Я был готов к тому, что от сверхзвуковой скорости нас будет трясти так же, как Сэма Шепарда на недавних гонках, но ничего подобного не случилось. Мы словно не летели, а парили в безвоздушном пространстве, почти бесшумно.