Факторы эффективности взаимодействия руководителя с группой

 А вот если члены некоторой коалиции перестанут спорить, ссориться и пытаться найти хоть какой-нибудь компромисс, то независимо от того, произойдёт это уже после достижения объявлявшейся общей цели или из-за окончательного разочарования спорщиков друг в друге, беспристрастному наблюдателю останется лишь констатировать прекращение функционирования данного объединения людей. Потому что взаимодействие совершается там и тогда, где и когда его участники составляют общие планы и координируют текущие усилия, пусть бы даже в этих процессах проявлялось очень мало человеческой теплоты. Если же люди с симпатией думают друг о друге, но практических шагов по этому поводу не предпринимают, то такое положение можно считать разве что предпосылкой к началу взаимодействия, но никак не самим взаимодействием.

 Говоря о завершении совместных действий ради общей цели, хочется обратить особое внимание читателей на то, что если участники таких действий после достижения нужного им результата начинают сражаться между собой, то это далеко не всегда является досадной случайностью, вызванной чисто ситуативными раздорами, случившимися по ходу знакомства и сотрудничества. Потому что люди в принципе не очень склонны публично рассуждать о своих фундаментальных мотивах, которые к тому же сами не всегда ясно осознают. Ещё меньше причин распространяться о своих настоящих планах у того, кто не исключает присутствия в своём непосредственном окружении обладателей прямо противоположных устремлений. С другой стороны, как раз те, кто часто и громко заявляет о необходимости суровой борьбы с теми или иными людьми или объединениями людей, встретившись лицом к лицу со своими врагами на словах, на деле нередко обнаруживает полную неспособность к хоть сколько-нибудь решительному сопротивлению. Так что достоверно определить, насколько они сами и их оппоненты в своих межличностных отношениях готовы переходить к открытому противодействию, людям обычно удаётся уже после встречи с предметом, который они категорически не намерены кому-либо уступать или с кем-то делить.

 А если потенциальное яблоко раздора лежит за неким, условно говоря, перевалом, который требуется срыть или пробить через него тоннель, поскольку для простого перехода он недоступен? Встретив такую внушительную преграду, в том числе те, кому под силу самостоятельно справиться с ней, вряд ли будут возражать, если кто-то ещё выразит желание подключиться к предстоящей работе ради её скорейшего завершения. Если же в конце совместно пройденного пути выяснится, что более широкие интересы обладателей достигнутой общей цели абсолютно несовместимы, и шагов навстречу друг другу от недавних партнёров ждать не стоит, то возникнет конфликт. Причём как раз то, что сегодня неприятельские настроения демонстрируют люди, с которыми ещё вчера было «всё хорошо», может добавлять в начавшуюся вражду дополнительную остроту. Но в любом случае одной из ближайших предпосылок резкого изменения формата отношений таких людей будет именно благополучный финал их тактического взаимодействия, устранившего препятствие, одинаково закрывавшее вероятным противникам путь к их главному мотиву.

 Ещё более наглядной является ситуация, когда уже обозначившиеся конкуренты соглашаются вместе выступить против угрожающего им всем врага. Соответственно, если враг оказался по-настоящему опасным и быстро покончить с ним не удаётся, то тогда даже сомневавшиеся в целесообразности совместных действий искренне присоединяются к выводу, что отказ от внутреннего перемирия и возобновление прежних распрей были бы равносильны самоубийству. Если же победа достигается быстро и без серьёзных потерь, то приостановленная внутренняя борьба может не просто возобновиться, а очень быстро перейти в «горячую» фазу. Но независимо от того, насколько тяжкой или, наоборот, умеренной была цена общего успеха, немедленное или отсроченное обострение противоречий, временно отложенных вынужденными союзниками, всегда будет сохранять прямую логическую связь с организованным ими эффективным взаимодействием6*.