Факультет убийц

Хотелось бы, сказать, что это случай резни один, но нет. За многомиллионную историю Кэрона на него далеко не один раз случались нападки и извне. Миры и правители миров, которые считали себя очень умными и сильными, бросали на нас лучшие силы и лучших воинов, но как-то не срасталось… Всякий раз особо умные правители получали пизды и удалялись либо ни с чем, либо с огромными потерями, а академия раз за разом выходила сухой из воды. Но жертвы были, разумеется. Не в таких количествах, как у врага, но люди все же погибали, порой даже преподаватели.

Поэтому каждый год в один и тот же день и час объявлялся выходной и все приходили в Аллею Павших. Находилась она в нескольких километрах от самих многочисленных корпусов Кэрона, но при этом тут часто можно было встретить студентов, даже туристов и в обычные дни. Сама Аллея представляла из себя огромные, величественные деревья, растущие в две линии. Огромные стволы состояли из более маленьких, переплетались между собой и уходили на метров 10 в высоту. Там уже тянулись к друг другу ветви, некоторые сплетались и образовывали под собой вечную тень и прохладу — защиту от постоянной жары, что царила на этой планете. Листья тоже были не обыкновенны — среднего размера, чем-то похожие на дубовые по форме, они слабо мерцали, переливались разными цветами и перешептывались. Не как метафора или какой-то другой оборот речи, а действительно переговаривались, каждый на своем родном наречии. В каждом таком листочке жила душа, даже не одна тех, кто когда-то умер, отстаивая стены академии. И каждый год им воздавалась честь и память, директор произносил достаточно пафосную речь о том, что нужно ценить, что имеешь, затем поднимал руку, из которой со слабой резонацией звука вырывалась золотая пыль. Она растекалась туманом вокруг, поднималась вверх и впитывалась листьями. Посещение церемонии не было обязательным, поскольку все равно все ученики бы не поместились. Приходили те, кто хотели и обычно это были младшие курсы. Старшие оставались в корпусах, наблюдая за всем с многочисленных экранов.

Я тоже была в числе тех мелких, которые восторженными, огромными глазами следили за этим процессом в живую, и в груди селилось чувство восторженности и гордости. Правда, не понятно за что — никого из них я не знала, но оно было и приходилось с ним мирится. Возможно я гордилась самим местом, самой академией — ее нравами, традициями и атмосферой. Вот тебя обучают рунам, различным практикам как быстрее и эффективнее создавать и применять их в бою, а вот ты в симуляции пульта управления боевого дредноута или еще какого-то корабля. И вот эта тонкая грань между магией и технологией, которая тут царила мне очень нравилась. Как-то раз Стас нашел несколько фильм с Асшара, вечером было ничего делать, решили посмотреть. Там я услышала одну фразу: «Ваши предки называли это магией, ты называешь наукой. А я прибыл оттуда, где это одно и тоже». Только в моем случае я переместилась туда, где это одно и тоже. И это замечательно, на самом деле.

Я думала, что этот день пройдет гладко. Без внезапных утаскиваний преподами, без подстав от судьбы-матушки и прочих неприятностей. Это был единственный день в году, кроме каникул, когда нам всем официально можно было свалить из академии и побродить по городу. Сиопий был замечательным, красивым и интересным. От различных лавочек с милыми на вид побрякушками, которые могли при правильном использовании пол мира разнести на нано-атомы, до обычных уютных кафешек, которые тавернами назвать язык не поворачивался. Разумеется, мы выбирались и в другие дни, редко правда. Когда не стояло по несколько пар от заката до рассвета или между ними были большие окна.

Город находился в двадцати километрах, или как тут говорили в четырех миро. Считайте сами, что чему равно. Я так и не привыкла в обыденной жизни к местным исчислениям всякого расстояния, массы и так далее по списку. Обходилась как то Асшарскими, правда, на всяких контрольных это играло со мной злую шутку. Не один раз я потом спорила с учителем, что решение-то правильное, просто в других измерительных единицах.

В Сиопии мы разошлись. Олеся по традиции утащила меня пить кофе в местную забегаловку, достаточно, кстати, уютную. Что нравилось мне больше всего в ней — так это совы. Ооооочень милые совы, которые были повсюду и легко могли усесться тебе на плечо и угухать. Вот думай после этого — перекурила или правда пернатая на тебе сидит. Хорошо освещенное помещение на первом этаже невысокого здания, с окнами от пола до потолка. Столики на двоих или четверых — мы выбирали крайний у окна, заказывали кофе, какой-нибудь десерт и на время забывали, что завтра нас вновь ожидает трешовое обучение. Хотя кофе это относительно. Напиток был крайне на него похож, но чуть более сладкий сам по себе, как будто в него присыпали ложки три сахара. Но сестренке и этого было мало — она добавляла еще две, буркала «отвали, я сладкоежка» и улыбалась. В такие моменты я любила ее еще больше.