Факультет закрытых знаний

– Так ясно же! Двойное сочетание имен бывает только у незаконнорожденных детей высшего общества, недостойных носить фамилию рода. То есть в нашем случае Итон – это имя господина ректора, а Бенедикт – имя деда леди Ильсор.

Обычно о таком говорить не принято, а уж обсуждать происхождение ректора за его спиной – вообще невоспитанно, но кто нас остановит?

– Скорее всего, настоящий отец ректора не захотел признать его, – озвучила я догадку, которая давно не давала покоя. – Вероятно, поэтому леди Ильсор дала ребенку имя своего отца. Я угадала?

– Не совсем, – качнул головой Джером, вновь задевая мои пальцы. – Отец как-то обмолвился, что Итон-Бенедикт – самый большой дурак на свете. Несчастный дурак с идеалистическими представлениями о чести. Якобы настоящий отец был готов признать ребенка, но ректор отказался от всех притязаний. Он предпочел стать бастардом, отказавшись от положенных ему наследства и статуса. Странно, правда?

В ответ просто пожала плечами. В отличие от Джерома, ничего странного в этой истории я не видела, да и копаться в чужом грязном белье, честно говоря, настроения не было. Я вообще за другим сюда пришла.

– Джер, – взяв наследника за плечо, я развернула его к себе лицом, – если ты не забыл, то я тебе кое-что задолжала.

Парень с нескрываемым интересом глянул мне в глаза.

– Пардочка, неужели ты в состоянии вернуть испорченные нервы? – поддел он.

– Очень смешно, высочество, – фыркнула я в ответ, но от улыбки удержаться не смогла. – Ты же прекрасно знаешь, о чем я. Победитель…

Вновь восставшая в организме мята дала о себе знать, поэтому последнюю фразу я тихонько промурлыкала, уже обнимая старого приятеля за шею. Сейчас верну неоплаченный должок и возьму тело под контроль.

Но вопреки моим ожиданиям, принц Райвиль едва уловимо улыбнулся и неожиданно отклонился, не позволяя мне коснуться его губ.

– Не надо, Мими, – качнул он головой. – Мне не следовало ставить на кон поцелуй, – пояснил Джером, видя мое вытянувшееся от удивления лицо, и тихо признался: – Хочу, чтобы девушка целовала меня не потому, что я обошел ее на полосе препятствий, а потому, что она действительно хочет этого.

Повисла неловкая пауза.

– Джером. – На душе стало очень тяжело. – Ты же знаешь, что я с Джедом. Мы оборотни, у нас все немного не так, как у людей. Он моя вторая половина, и кого-то другого в моей жизни теперь просто не может быть.

По лицу принца Райвиля пробежала тень недовольства. Крепко сжатые губы превратились в напряженную линию, желваки заходили ходуном, а изящные крылья носа затрепетали.

– Знаю, – коротко выдохнул он. – Но легче от этого не становится.

Я никогда не была сентиментальной и особо жалостливой, но в эту секунду почему-то дико захотелось его обнять и утешить.

Серьезно, ну какая у него жизнь?

Родители видят в нем только золотую дорожку к престолу, телохранитель за спиной советует мне притвориться влюбленной дурочкой, чтобы потешить эго принца. Ни настоящих друзей, ни хороших наставников… Даже людей, искренне привязанных к нему сердцем, в окружении наследника нет. Добавим ко всему прочему кучу народа, принесшего принцу Райвилю клятву на крови, за который парень теперь в ответе, и картинка становится ну совсем безрадостной.

Кошачья сущность вздохнула, умоляюще посмотрела, а затем прикрыла лапой морду, как бы намекая: действуй, я отвернулась и леопарду нас не сдам.

Покусанный каннис, я отбила на тренировках Ши-Вана остатки мозга, раз действительно хочу сделать это!

– Эй, маменькино высочество…

– Чего тебе, пардочка? – откликнулся Джером, переводя на меня задумчивый взгляд.

Обняв парня за шею чуть крепче, я приподнялась на носочки и коснулась его губ. У меня было только одно желание: поддержать приятеля детства. Все остальное доделали кошачьи инстинкты и мята.

– Мими… – выдохнул Джером.

Надо отметить, терялся наследничек недолго. Не успела я очнуться от внезапного порыва эмоциональной благотворительности, как оказалась в капкане его рук. Одной рукой Джером прижал меня к себе за талию, а второй ухватил за подбородок и самозабвенно поцеловал.

За всю свою жизнь целовалась я только с одним мужчиной – с моим леопардом (ну в самом деле, не брать же в расчет тот самый неловкий поцелуй, что случился между мной и Джеромом в глубоком детстве). Джед всегда целовал одинаково: грубо, решительно, с напором и внутренней силой, поэтому нежные, тактичные прикосновения младшего наследника вначале сбили меня с толку, потом немного насмешили, а следом…

Гребаная мята, не поддающаяся выведению! Гребаные мыши под предводительством Блоша! Гребаный проигрыш в споре!

Кошачьи боги, кажется, я пропала.

– Джер… – попыталась я отстраниться, но кто же позволит.

– Расслабься, – посоветовал парень, ласково хватая и оттягивая мою нижнюю губу, и я покорилась.

Когда сестры с придыханием рассказывали, что их кто-то поцеловал, а затем на их лицах появлялись полоумные улыбки, я всегда фыркала и кривилась. Наивная пардочка просто не понимала, о чем идет речь.