Факундо

Африканцы известны всем путешественникам как воинственная раса, полная воображения и огня, и хотя если их раздразнить, приходят в ярость, они послушны и преданы господину или хозяину. Европейцы, проникающие в глубь Африки, берут негров на службу для охраны от других негров, и те ради них идут на любой риск.

Росас сумел привлечь на свою сторону негритянское население Буэ­нос-Айреса и поручил своей дочери Мануэлите эту область правления. Влияние ее на негритянок и их помощь правительству не имели гра­ниц. Один юноша-санхуанец находился в Буэнос-Айресе в 1840 году, когда генерал Лавалье подошел к городу и под страхом смертной каз­ни было запрещено покидать его пределы. Старуха-негритянка, когда-то принадлежавшая его семье, а затем проданная в Буэнос-Айрес, узнает юношу: «Барчонок,— говорит она ему, услышав, что его не выпуска­ют,— что же ты не известил меня? Я быстренько достану тебе пас­порт». — «Ты?» — «Я, барчонок; сеньорита Мануэлита мне не откажет». И через четверть часа негритянка вернулась с подписанным паспортом.

Негры, которых Росас привлек на свою сторону, становились рев­ностными его шпионами в каждом доме, где они служили или были рабами, и, кроме того, он вербовал среди них великолепных и непод­купных воинов, говоривших на своем языке и принадлежавших к ди­кой расе. Когда Лавалье приблизился к Буэнос-Айресу, Форт и Сантос-Лугарес за недостатком солдат были полны воодушевленными негритянками, переодетыми в мужское платье. Преданность негритянок стала нерушимой опорой власти Росаса. К счастью, продолжительные войны уничтожили уже мужскую часть этого населения, считавшего своей родиной хозяина, которому оно служило, и родными его методы правления. Чтобы запугать население пампы, Росас также привлек к службе в фортах Юга несколько племен диких индейцев, и их вож­ди ради него готовы были на все.

Теперь, когда главные вопросы решены, самое время укреплять объединенное государство, создание которого началось с преступления и продолжилось коварством и хитростью. Преобразовав таким образом Республику, задушив федерализм в провинциях и с помощью уговоров, соглашений или запугивания заставив местные власти неукоснительно выполнять все указы, посылаемые из Буэнос-Айреса, Росас чувствует необходимость выйти за границы своего государства, покрасоваться за его пределами, выставить напоказ перед всем миром творение свое­го гения. Иначе зачем ему было покорять провинции? Чтобы, подобно доктору Франсиа, замкнуться в своем мирке и лишить себя славы, свя­зей с соседними народами и влияния на них? То единение, которого он добился в Республике,— лишь первый шаг на пути к более обшир­ной сцене действий, ибо Росас знает себе цену, а его цель — непрехо­дящая слава.

По просьбе правительства Чили он принимает участие в войне про­тив Санта-Круса[392]. Какие причины заставляют его с жаром присоеди­ниться к военным действиям, которые ведутся так далеко и не имеют к нему никакого отношения? Одна четкая идея владеет им, она захва­тила его гораздо раньше, чем он получил верховную власть в Респуб­лике: это мечта о восстановлении вице-королевства Буэнос-Айреса в прежних границах.

Вряд ли в это время Росас решает завладеть Боливией, но, посколь­ку возникает спор о границах, он требует провинцию Тариха, в осталь­ном уповая на время и обстоятельства. На другом берегу Ла-Платы также есть часть бывшего вице-королевства — Восточная Республика. Там Росас находит способы установить свое влияние с помощью пра­вительства Орибе, и если ему и не удается избежать нападок прессы, то по крайней мере он добивается изгнания с Восточного берега миро­любивого Ривадавиа, братьев Агуэро, братьев Варела и других извест­ных унитариев[393].

С тех пор влияние Росаса в той Республике все более упрочивает­ся, и в конце концов бывший президент Орибе становится генералом Росаса, а аргентинские эмигранты объединяются с уругвайцами и ока­зывают сопротивление этой прикрытой лицемерными названиями агрес­сии. Позднее, когда умирает доктор Франсиа, Росас отказывается признать независимость Парагвая; он всегда во власти своей излюблен­ной идеи: восстановления прежнего вице-королевства.

Однако и этого недостаточно, чтобы показать сущность аргентинской конфедерации во всей ее красе; необходимы более обширное поле дей­ствий, более могущественные противники, более острые раздоры, нужна, наконец, европейская держава, схватившись с которой, можно показать, что такое настоящее американское правительство. Фортуна, не покидающая Росаса, и на этот раз предоставляет ему такую воз­можность.