Fallin (СИ)

Клаус поднял уголок рта, скрывая улыбку. Она была очаровательна в своей ревности и даже не понимала, как он этим наслаждается. Эта бедняжка-официантка всерьез надеялась завлечь его — первородного гибрида, совсем не зная, на кого она положила глаз. Он скорее прокусит ее яремную вену и обескровит, но она никогда не станет для него чем-то более весомым, чем простой заурядный перекус. Объект его полного внимания сидел прямо перед ним, и даже ураган «Катрина» не смог бы отвлечь его от созерцания этого прекрасного создания. Он бы и глазом не моргнув убил эту девчонку, лишь бы Кэролайн чувствовала себя лучше. Но отчего-то Клаус был уверен, что его маленькая «мисс Совесть» не оценит этого жеста. Но он не мог удержаться от того, чтобы не поддеть ее.

— Мы можем обсудить этот вопрос. Никогда не был против небольшого перекуса, — его тон был предельно серьезен, но в глазах плясали чертики.

— Ты наслаждаешься этим, да? — прочеканила она, смотря, как официантка приносит им их заказ.

— Наслаждаюсь тобой, дорогая. Только тобой.

С этими небрежными локонами, она напоминала Клаусу маленькую невинную девочку. Но на этом сходство кончалось — не было ничего детского в соблазнительных изгибах изящной фигурки и длинных ногах, обтянутых светлыми джинсами.

За столом мгновенно повисла тяжелая наэлектризованность. Тело Кэролайн буквально завибрировало от его слов. Ей хотелось накинуться на него прямо посреди бара, полного байкеров и продажных женщин.

— Зачем мы здесь?

Клаус нехотя обратился мыслями к менее приятным вещам.

— Нам нужно поговорить. Не думаешь?

Кэролайн отвернула голову, но гибрид негромко добавил:

— Думаю, ты уже поняла, о чем я хочу спросить.

Кэролайн не сомневалась, что он хочет получить объяснение ее поступку на банкете в день свадьбы Бонни и Энзо, и, глубоко вздохнув, кивнула.

— Понимаешь, когда мы увиделись в церкви, я считала, что ты приехал за мной, и не знала, что ты приехал по просьбе Ребекки. Я подумала, что ты пришел специально, чтобы забрать меня…

— Так и было. Я приезжал за тобой, — спокойно сказал он, внимательно ее слушая.

Она в нескольких словах рассказала ему всю историю, не пытаясь скрыть боль и гнев, которые испытала, распечатав конверт. Клаус слушал не перебивая и, дождавшись, пока она закончит, спросил:

— Что заставило тебя приехать сюда вчера, если ты так сильно меня возненавидела?

— Хэйли, — просто сказала блондинка.

Клаус тут же ощутил невообразимую благодарность к волчице.

— Она сказала мне, что я идиотка, и привела меня в чувство. Заставила меня понять, что я невротичная истеричка, которой следовало хотя бы пять секунд подумать, прежде чем так сильно оскорблять и обижать тебя.

Клаус улыбнулся, услышав ее маленькую исповедь.

— А теперь могу я спросить у тебя кое-что? — вдруг она стала серьезной.

— Все, что угодно, — торжественно поклялся гибрид.

— Почему ты сделал… — она замялась. Не хотелось произносить это слово. — То, что ты сделал? Что заставило тебя подумать, будто я… я же сказала, что кроме тебя у меня никого не будет?

Вновь охваченный презрением к себе, Клаус ответил.

— И ты поверил этой волчице, зная, что она ненавидит меня? Она хотела вернуть тебя! Она сказала бы все, что угодно!

Вампирша метнула на гибрида осуждающий, полный боли взгляд, но поняв, что лишь еще больше терзает его воспоминаниями о той ночи, поспешно улыбнулась.

— Это больше не имеет значения.

— Имеет, — резко возразил Клаус. — Я был зверем, Кэролайн. Я пообещал, что я не причиню тебе боли. Никогда. И нарушил обещание. Это…

— Неважно, — коротко подытожила она, накрыв его руку своей. — Я не могу сказать, что забыла все это, но я забуду, — она добавила мягко. — Мы забудем. Вместе. Я просто хочу просить тебя. В следующий раз дай мне хотя бы объяснить. Если уж слушаешь кого бы то ни было, дай возможность высказаться и мне, а не налетай в приступе своих гибридских гормонов и всего такого.

Клаус, порывисто вскинув голову, всмотрелся в девушку, чья отвага и мужество как никогда ясно проявлялись в гордом развороте плеч и вздернутом подбородке, хотя в голубых глазах сияли нежность и искренность. Она была олицетворением радости, совершеннейшей невинности и неукротимой дерзости.

Он бы хотел, чтобы она попросила у него что-то невозможное, трудновыполнимое, дала какую-нибудь немыслимо сложную задачу. Чтобы он смог заслужить ее прощение.

Но в этом была вся Кэролайн. Она добивалась всего лишь простого обещания. Он пробормотал:

— Я сделаю так, что ты забудешь про это.

— Конечно, сделаешь, — кивнула Кэролайн. — И вот еще что, — вдруг добавила она, как будто забыла сказать что-то важное. — Еще раз благородно благословишь меня жить долго и счастливо с кем-то другим, я клянусь, Клаус, я собственноручно придушу тебя, — серьезно сказала она.

— Лучше закрыть тебя в гробу? — со смешком сказал он.

— Этого не понадобится. Я никуда не денусь, — твердо сказала Кэролайн. Теперь настала его очередь справляться с переполнявшими его чувствами.

— Ладно, — как ни в чем не бывало сказала вампирша, — и что это? — она указала на свою тарелку.