Фальшак

– У отца тоже была импортная тачка, «Фольксваген», – похвастался Шаталов. – Не новая, конечно. Я мог ее по винтику разобрать и собрать. А мать, когда отец сыграл в ящик, ее продала. Блин, до сих пор ей простить не могу. Свинья она после этого.

– Значит, автомобили – твое увлечение?

– Увлекаться нечем, – повесил нос Шаталов. – Тачки-то у меня нет.

– Ну, сегодня нет, а завтра, глядишь, появится, – загадочно улыбнулся юрист. – Кстати, ты уже завтракал? Вот видишь, и у меня крошки во рту не было. Тут одно кафе есть по дороге. Заглянем?

Кафе оказалось пивным погребком, где подавали холодное рыбные и мясные закуски и бочковое пиво, такое холодное, что ломило зубы. Юрист заказал себе омлет и чашку кофе, Шаталов, у которого разбежались глаза, взял литровый графин пива и чищеные креветки под майонезом. Когда графин опустел, Пенкин, не любивший долго ходить вокруг да около, позвал официанта, заказал еще пива и креветок для своего молодого друга и преступил к делу.

– Я адвокат, защищаю людей попавших в беду, – веско заявил Пенкин и для убедительности показал удостоверение Московской городской коллегии адвокатов. – И так уж получилось, что именно сейчас я представляю интересы некоего Леонида Бирюкова. Да, да, того самого человека, которого тебя заставляли опознать в прокуратуре. Он хороший человек, но попал в затруднительное положение. Только потому, что ты ночью во время перестрелки у гаражей увидел какого-то типа, который внешне немного, самую малость, напоминал Бирюкова. Но ты моего клиента, как честный человек, не опознал.

– А, вот вы чего… А сказали машину починить.

– Ну, мне просто хотелось познакомиться с тобой поближе. Понять, что ты за личность. Вижу, парень ты приличный. Вдобавок ко всему безлошадный автомобилист.

Нахмурившись, Шаталов раздавил вилкой креветку и размазывал по тарелке майонез.

– Они там в прокуратуре уже составили новый протокол, – сказал он. – Заставили меня его подмахнуть.

– Это дело поправимое, – улыбнулся Пенкин. – Как подписал, так и откажешься от показаний. Говорю же, пустяк. Плевое дело. А вот на этом пустяке ты сможешь хорошо заработать. Ну, деньги в наше время – навоз. А вот импортная тачка, вроде той, на которой ты только что прокатился, – это вещь. Плюс к тому немного наличных. Девочек мороженым угостишь.

– Это вы серьезно? – глаза Шаталова в полумраке погребка загорелись как угли. – Серьезно насчет тачки?

– Пенкин юмора не понимает и сам шутить не любит. Ну, новую машину предоставить тебе, конечно, не могу. У моего клиента деньги из ширинки не сыплются. А вот пяти-годовалую «БМВ» третьей серии… Пожалуй, это нам по карману. Ну, что скажешь?

– Я готов… Я сделаю… А что надо?

– Ты закусывай, и пиво пей, – кивнул Пенкин. – Детали после обсудим. И машину посмотрим. У меня одна тачка уже есть на примете. Хорошая.

***

– Простите, в вас стакана не найдется.

Покровский вздрогнул и поднял взгляд. Двое мужчин, несколько минут назад стоявшие поодаль, подошли к могиле сына. Тот, что в кожаных штанах, открыл калитку. Остановился, вытер кулаком покрасневший нос.

– Вот, пожалуйста, – поднявшись с лавочки, Покровский протянул свой пустой стакан названному гостю. – Оставьте себе. Мне он больше не нужен.

Панов взял стакан, сунул его в карман куртки. Прочитал надпись на надгробье, тяжело вздохнул и скорчил скорбную морду.

– Сына похоронили? – спросил он и шлепнул ладонями по бедрам, обтянутым кожаными штанами. Звук получался смачный. Будто бьешь по морде любимую женщину. – Это несправедливо, когда дети раньше родителей умирают.

– Несправедливо, – механически согласился Покровский, приметив на пальце Панова татуировку, напоминающую перстень с черепом на светлом фоне.

– Но где в этом мире хоть капля справедливости? – переключился на философский лад Панов. – Ищи ее с фонарями.

Он наклонился к земле, якобы поправить слегка завалившуюся на бок корзину с цветами, неосторожным движением смахнул с цоколя стакан с водкой, накрытый бутербродом. Стоявший за его спиной Валерий Ищенко, воспользовавшись тем, что внимание Покровского отвлечено досадным недоразумением, выудил из кармана плаща флакон с толстыми стенками из-под тройного одеколона. Флакон был наполнен каустической содой и плотно закупорен пробкой. К его горлышку Ищенко привязал короткий плетеный шнур из капроновой веревки, получилось что-то вроде кистеня.

– Ой, извините, – смутился Панов.

– Ничего, все в порядке, – сказал Покровский, посмотрев на разлитый стакан водки. – У меня еще есть грамм сто. Я налью.

Меньше всего сейчас хотелось затевать перебранку или пустой спор.

– Я виноват…

– Ничего страшного, – повторил Покровский и постарался перевести разговор на другую тему. – Скажите, у вас тут кто-то из близких похоронен?

Панов не ответил, он согнулся над могилой, доставая упавший стакан из-за цоколя памятника.

– У нас тут никого нет, – Ищенко шагнул вперед, держа правую руку за спиной. – Мы тебя ждали.