Фальшивая невеста

– После того, что Трине пришлось вынести, она заслужила безбедную жизнь. Никак не могу поверить, что все это происходит на самом деле. – Она понимала, что пора прекратить эту пустую болтовню, но боялась, что ее молчание подтолкнет их к другой теме. – Мне казалось, я никогда от него не избавлюсь. Даже после отъезда в Лондон он, словно призрак, незримо присутствовал в моей жизни. Я надеялась, что после свадьбы все изменится. Связь оборвется. Чик, чик, чик. – Изобразив пальцами ножницы, Вивека улыбнулась и достала из гардероба джинсы. Решив не менять бюстгальтер, который значительно увеличивал ее грудь, она натянула сверху футболку. – И вот, он мертв, и больше не испортит мне жизнь.

Она повернулась и многозначительно посмотрела на Миколаса.

– Теперь мне ничто не угрожает.

А это значит, что у Миколаса нет причин удерживать ее.

Он всегда был человеком сообразительным и умел быстро оценивать ситуацию. Предчувствие надвигающейся катастрофы возникло уже тогда, когда Вивека произнесла эта два слова: «Он умер».

Он наблюдал за ней, боясь оторвать взгляд, и ждал, что она повернется к нему, он увидит на ее бледном лице улыбку и услышит: «Прощай».

Он поэтому и предложил перенести встречу с Алексеем. Он, как никогда, был близок к тому, чтобы признаться, что не хочет разрывать их отношения. Он не пытался ее успокоить, в этом не было необходимости. Вивека не была расстроена, лишь переживала за сестру. Он был ей сейчас не нужен, бог мой, он ведь сам убил в ней надежду.

Вивека низко опустила голову, словно избегала его взгляда.

– Если бы ты мог дать мне немного времени, чтобы решить все с тетей Хилди.

Миколас резко отвернулся, внезапно теряя терпение. Он был невероятно зол, но винить мог только себя. Он сам оборвал все нити, которые могли соединить их, отказывался признать, что их влечет друг к другу не только страсть.

– Не беспокойся об этом.

– Как я могу? Обещаю, я вскоре выставлю ее дом на продажу и…

– Я получил что хотел. – Он сдержался и не спросил: «А ты?» – Ты помогла мне наладить связи, и никто уже не посмеет повернуться ко мне спиной.

– Миколас. – Вивека понизила голос. Зачем она унижается? Но чувства толкали ее на необдуманные поступки. – Ты дорог мне. – Голос дрогнул. – Очень. – Она откашлялась и с трудом сглотнула. – Если ты все же не против, чтобы мы остались вместе… просто скажи. Я понимаю, тебе сложно, но… – Она подняла голову и с тревогой посмотрела ему в глаза.

Он стоял перед ней не шелохнувшись. Каменное изваяние.

Сердце Вивеки упало в пятки.

– Возможно, мне лишь кажется… но я чувствую, что ты… – «Хочешь, чтобы я осталась». Она не смогла произнести эти слова. Лицо его оставалось равнодушным. Он ничего ей не сказал.

Миколас с такой силой сжал руки в кулаки, что казалось, могут треснуть кости. Броня, в которую он заковал свое сердце, истончилась и готова была рассыпаться.

– У нас ничего не получится, – произнес он, стараясь говорить, как можно мягче. – Ты хочешь того, чего не хочу я. И не могу тебе этого дать. – Он старался держаться достойно, но чувствовал, что каждое слово действует даже на него самого как едкая кислота. – Лучше все закончить прямо сейчас. Так будет лучше для нас обоих.

А что для них обоих будет хуже? Они ведь отказываются друг от друга, не зная, что ждет их впереди, не зная, от чего отказываются. Им руководит страх поддаться чьей-то воле и признать, что он уже не единственный все контролирует.

В комнате внезапно стало мрачно и тихо.

Вивека заморгала и кивнула. Ее великолепные губы, которые он так любил целовать, сжались.

А потом она ушла, а он еще долго размышлял, почему он продолжает беспокоиться за нее, ведь Григор мертв? А если он так боится, что их отношения принесут ему лишь боль, откуда эта пустота в душе и смертельная тоска?

Если она была нужна ему лишь для того, чтобы установить необходимые деловые контакты, тогда почему он все же отменил встречу с Алексеем и просидел весь день в номере парижского отеля, разглядывая сапфировое ожерелье, купленное для нее потому, что оно идеально подходило к ее глазам?

– Суммы больше десяти тысяч евро подлежат декларированию, – заявил сотрудник лондонской таможни, проводя Вивеку в помещение, похожее на кабинет для допросов. Обстановка была скудной: железный стол и два стула, мусорная корзина и камера под потолком. Ни одна из стен не была стеклянной, но ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают.

Вивека была измотана подготовкой к похоронам и самой церемонией, которую пришлось провести позже намеченного срока из-за погоды. Она опоздала на самолет из Афин в Лондон и была вынуждена ждать и поменять билет на рейс с пересадкой, лишь бы скорее отправиться в путь. Она ничего не ела и почти не спала, отчего прибывала в ужасном состоянии.

– Я забыла о деньгах, – простодушно призналась она.

– Вы забыли, что у вас с собой двадцать пять тысяч евро?

– Я должна была положить их в банк в Афинах, но я опаздывала на самолет… Я хочу скорее попасть домой.

Офицер смерил ее скептическим взглядом.

– Откуда у вас такая сумма наличными?

– Моя сестра дала мне эти деньги. Для тети.