Фальшивая убийца

– Переживаешь? – тихо спросила я. – Что отпустил Сергея…

Вяземский медленно помотал подбородком. Недоуменно и вымученно.

– Этот пустобрех так Криське голову запудрил… у нее вместо мозгов одна каша осталась…

– А что ты думал? – пряча укоризну, сказала я. – Нормальная практика для труса: все виноваты, но не он. Сергей не умеет брать на себя ответственность. Он обвинил во всем тебя?

Артем кивнул.

Пожалуй, сейчас он страдал заслуженно. Если бы Артем позволил надеть на Сергея наручники, это помогло бы Кристине воспринять его преступником. В таких случаях, как в медицине при удалении злокачественной опухоли, помогает только хирургическое вмешательство. Щадящие методы не всегда полезны, они загоняют проблему внутрь…

Тем более что и терапии-то толковой не было. Никто не поговорил с Кристиной как следует. А вот «любимый», сбегая из России, успел ей позвонить. Но сил признаться не нашел. Он обошелся полуправдой и обвинил Артема.

Ну и меня для пущей важности причислил к врагам. Ведь, если врагов такое множество, обиженным притвориться легче…

– Как родственники? – уходя от болезненной темы, спросила я.

– Все в шоке. Нана заперлась дома, даже в больницу к Кристине не ездит, свалила все на дядю… Бабушка и мама держатся. Журналисты одолели.

– Меня тоже, – с улыбкой призналась я. – Собираются даже документальный фильм снять. Звонят, настаивают на интервью.

– А ты?

– А я, Артем, замуж выхожу.

– Когда?! – опешил принц.

– Пока не знаю, но, скорее всего, скоро.

– За Васю?!

– Угу, – кивнула я немного смущенно.

– Так ты же… Так вы же…

– Только друзья, да? Думаешь, я тебя обманывала? Я сама, Артем, обманывалась.

– Эх, не везет мне с хорошими девушками!

– Еще повезет…

В палату с охапкой цветов, поставленных в пластмассовое ведро, зашла Татьяна Васильевна. Последнюю фразу она услышала и, увидев у постели невестки незнакомого красавца, слегка нахмурилась. Но я тут же внесла ясность:

– Познакомьтесь, Татьяна Васильевна, это – Артем Вяземский.

– А-а-а-а, – разулыбалась мебельная мама. – Очень приятно. Татьяна Васильевна Бурмистрова.

О стрельбе на празднике в доме Вяземских в тот же вечер сообщили почти все телевизионные каналы. Показали и крупный план (кое-кто из телерепортеров остался дожидаться отъезда гостей): Вася забирается в карету скорой помощи. Эти-то кадры и заставили Татьяну Васильевну примчаться в Первопрестольную первой же лошадью.

Не знаю, о чем там Вася говорил с мамой, но в мою палату она вчера пришла присмиревшей. И первые полчаса исследовала надписанные открытки-визитки в букетах.

Некоторые из имен и званий сразили маму наповал.

Теперь у нас с нею были мир и добрая дружба. Татьяна Васильевна даже приехавшего тем же вечером папу выпроводила:

– Езжайте, Павел Дмитриевич, к Васе домой. Отдохните с дороги, я за Алисочкой присмотрю…

За Алисой и букетами.

А я не возражала. Невзирая на «нервное истощение», настроение было самым праздничным: я была голова обнять и простить весь мир. Неприятности закончились, будущее перестало страшить…

Но главное – я была влюблена. В того самого Васю, знакомого с детских лет, изученного, понятного.

Когда два дня назад он всю дорогу до больницы держал мою руку, я тихо плакала. Не от боли – она почти не чувствовалась после укола, – от облегчения. И от ощущения надежности, которое исходило от Васиной руки.

Мне многое пришлось пережить, прежде чем я поняла: в моей жизни есть место только двум мужчинам – Василию и папе. И так было всегда.

Именно для того, чтобы доказать что-то им обоим, я поехала в Москву. Хотя… только с ними мне может быть хорошо.

Надежно и спокойно.

Пусть кто-то спросит: а как же страсть? Где пыл влюбленности, всепоглощающий огонь?

Я первый раз по-настоящему поцеловалась с Васей лишь два дня назад. И нежность, которую мы испытали оба, едва не затопила палату. Нежность, доверие и близость…

Дай бог каждому испытать подобное!