Фальшивая Венера

— Ну, очевидно, что какое бы заключение ни вынесли эксперты и технический анализ, картина ничего не сто́ит без безупречной «родословной». Если бы речь шла о рисунке либо о какой-нибудь незначительной работе Коро или даже Рубенса, это можно было бы устроить без проблем, как, несомненно, вам хорошо известно. Не составляет никакого труда подготовить купчую семнадцатого века — старина Бальдассаре сможет сделать это левой ногой, — а в Европе тысячи пыльных чердаков и потомков древних семейств, которые за небольшое вознаграждение подтвердят, что их предок граф такой-то действительно приобрел эту картину в тысяча шестьсот таком-то году. Но с подобной работой такие штучки не пройдут, об этом нечего и думать.

Салинас, похоже, закончил работать с холстом. Он выключил фонарик, снял очки-лупы и поднял вверх маленький флакон, словно в нем было лекарство от рака.

— Готово, — сказал он, убирая флакон в коробочку.

— Замечательно, — сказал Креббс. — Франко отвезет вас в аэропорт Чампино; частный самолет, на котором вы прилетели, заправлен горючим и готов к вылету, так что вы вернетесь в свой кабинет в Мадриде через… — он сверился с часами, — не более чем через четыре часа после того, как вы оттуда вышли. Долгая сиеста, но, не сомневаюсь, в Мадриде такое не редкость.

Салинас улыбнулся и пожал нам с Креббсом руки с учтивыми пожеланиями всего хорошего, безуспешно стараясь скрыть то, что, как я смог теперь рассмотреть вблизи, было безотчетным страхом. Собрав свои вещи, он поспешил удалиться. С улицы донесся звук отъехавшего «мерседеса».

— Очень полезный человечек, — задумчиво проговорил Креббс, когда шум автомобиля затих вдали. — И очень ожесточившийся. Великолепная подготовка, но у него нет того чутья, которое необходимо директору музея в наше время. Поэтому его обошли при назначении нового директора коллекции, и вот его месть. А также гарантия безбедной старости.

— Салинас купит картину для Паласио де Ливия?

Удивленно посмотрев на меня, Креббс рассмеялся.

— Разумеется, нет. Его задача заключается в том, чтобы обеспечить безупречную «родословную».

— Каким образом?

— Это вы увидите своими собственными глазами, быть может, не далее как на следующей неделе, когда мы отправимся в Мадрид.

— Мы?

— Ну да, конечно. — Креббс снова посмотрел на часы. — Знаете, сейчас уже час дня. Вы не хотите пообедать? Лично я умираю от голода.

Мы вышли из дома и спустились к пьяцца Сан-Козимато, где зашли в маленький ресторан. Креббса там знали и, похоже, были очень рады видеть. Нас усадили за столик у окна, и после того, как нам принесли блюдо с сушеными анчоусами и еще одно со снетками в кляре и бутылку шампанского «Крюг», Креббс сказал:

— Уилмот, я понимаю, что вы художник, а значит, человек не от мира сего, но я должен напомнить, что отныне и до тех пор, пока это будет нужно, вы должны соблюдать строжайшую дисциплину. Никаких прогулок в одиночестве, никаких телефонных звонков без разрешения. Когда мы вернемся домой, я заберу у вас сотовый телефон. Не я установил такие правила.

— Тогда кто же?

Наши друзья. Мои партнеры по этому предприятию.

— Вы хотите сказать, что вы «с душком»?

— Прошу прощения?

— Ну, работаете на мафию?

Похоже, это его развеселило, и пока он хихикал, подошел официант и мы сделали заказ. Официант предложил креветки с чесночным соусом по-венециански, и Креббс сказал, что мы закажем это блюдо в честь города, в котором мы начали совместную работу, я согласился, и он присовокупил бутылку белого вина. Когда официант ушел, Креббс продолжал:

— «С душком» — надо будет запомнить это выражение. Но давайте не будем путать святое с грешным. Мафия — это шлюхи, наркотики и продажные контракты на поставку некачественного бетона. Мы же говорим о совершенно ином уровне деятельности.

— Преступной деятельности. Что бы там ни говорили про экспертов, самостоятельно приходящих к заключению. Что бы там ни говорили про Луку Джордано. Вы затеяли грандиозное мошенничество.

Креббс бросил на меня взгляд, в котором сожаление смешивалось с удивлением.

— Ах, Уилмот, неужели вы когда-либо думали, что речь идет о чем-то другом? Признайтесь положа руку на сердце!

И я вынужден был признать, что он прав. У меня есть привычка верить в собственную ложь. Вздохнув, я отпил вино и спросил:

— Итак, когда я получу свои деньги? Или это совершенно другое дело, вроде тех разговоров о набросках для состоятельных снобов, и мне с самого начала следовало сообразить, что ваше обещание слишком хорошо, чтобы быть правдой?

— Боже милосердный, неужели вы полагаете, что я собираюсь вас обмануть? — казалось, с искренним изумлением воскликнул Креббс. — Да это самое последнее, что я сделаю. Уилмот, бо́льшую часть жизни я искал такого художника, как вы, с вашей невероятной способностью воспроизводить стиль старых мастеров. Насколько мне известно, вам в настоящий момент нет равных во всем мире. И было бы величайшей глупостью обойтись с вами без надлежащего уважения.

— Все это замечательно, но с другой стороны, я вынужден спрашивать вашего разрешения каждый раз, когда мне нужно кому-нибудь позвонить.