Фальшивая война (СИ)

Но на следующий день оказалось, что Рон очень даже подумал. Он демонстративно игнорировал Гермиону, зато с Лавандой они целовались при любой возможности так, как будто собирались сожрать друг друга.

Гермиона фыркала и отворачивалась. Она любила Рона, как брата, и было чертовски обидно, что он вот так готов отказаться от их дружбы ради какой-то девицы. Да еще решил, что она ревнует его! Да как только в его рыжую голову могло такое взбрести!..

Гарри в этой ситуации оказался между двух огней. Втолковывать что-то обиженному Рону было бесполезно, он, как заведенный, твердил, что видел все своими глазами и не позволит делать из него идиота. А Гермиона не сочла нужным бегать за ним с объяснениями. Ей было достаточно того, что Гарри все понял правильно: он-то, в отличие от Уизли, не забыл о ежедневных занятиях Гермионы.

Никто из них двоих не желал мириться, поэтому об очередном уроке у Дамблдора Гарри пришлось рассказывать друзьям каждому в отдельности. И Гермиона, разумеется, оказалась куда более заинтересованным слушателем, чем Рон – тот несколько раз не дал ему и слова сказать, сбегая в объятия Лаванды, и в конце концов Гарри ограничился короткой сводкой “Ничего особенно интересного”. Гермиона же выделила на него всю большую перемену и потребовала подробный рассказ.

- Во-первых я тебе скажу, что Дамблдор плохо выглядит, – начал Гарри.

- Он заболел? – обеспокоенно спросила Гермиона.

- Скорее устал, – задумчиво ответил Гарри, прокручивая в голове собственные впечатления от встречи. – Знаешь, выглядит очень измотанным. И в Хогвартсе, как я понял, большую часть времени отсутствует. А его рука, кажется, почернела еще больше.

- Интересно, где же он все-таки бывает… – проговорила Гермиона задумчиво.

- Я спросил его напрямик, но он не ответил, – развел руками Гарри. – Но пообещал рассказать позже.

- Ладно. Ну же, что он показал тебе на этот раз? – нетерпеливо спросила Гермиона.

- Сначала он показал мне воспоминания Карактака Берка – заметь, я запомнил это дурацкое имя только ради тебя! – он поднял вверх указательный палец, подчеркивая значимость своего поступка.

- Я ценю, Гарри, правда, – рассмеялась Гермиона. – Это один из основателей магазинчика в Лютном переулке, насколько я помню. Торгуют темными артефактами и прочими подобными штуками. “Борджин и Беркс”, кажется.

- Ага, я туда как-то раз залетел по ошибке, – кивнул Гарри. – Жуткое место!

- Так и что он? – Гермиона сгорала от нетерпения.

- Он редкостный мудак, знаешь, – Гарри потер переносицу, как будто ему было неудобно за то, каким нехорошим человеком был Карактак Берк. – К нему пришла Меропа, в лохмотьях, на большом сроке беременности, хотела продать единственную свою ценную вещь – медальон Слизерина. Подлинный, фамильный! А он дал ей за него десять галлеонов. И еще радовался!

- Мудак, – согласилась Гермиона. Так поступать с беременной женщиной, по ее мнению, было подлостью. – И что потом?

- А потом она пришла в сиротский приют, родила ребёнка и умерла, – вздохнул Гарри. – Это мне Дамблдор рассказал, а потом показал свое воспоминание, когда он сам пришёл в этот приют, чтобы познакомиться с Томом Риддлом и пригласить его в Хогвартс.

- И ты видел маленького Риддла?

- Ага. И, знаешь, он был жутким. Уже тогда. Я все думаю, что мы… ну, мы все считали Малфоя редкостным гаденышем. – Гермиона едва не вздрогнула, когда друг внезапно вспомнил о Драко, – но после того, как я увидел Риддла… Малфой просто избалованный сыночек, который изо всех сил подражает отцу. На самом деле, я думаю, он нормальный, как ты и я.

Увидев огромные глаза Гермионы, которые казалось, превратились в блюдца от изумления, он торопливо пояснил:

- Ну не как мы, конечно, он все еще скользкая слизеринская гадина, но по сравнению с Риддлом – просто карликовый пушистик, честное слово. Тот уже в детстве запугивал других детей, заставил кролика одного мальчика повеситься… И, знаешь, он уже тогда был очень сильным магом. У него ни палочки не было, и о волшебстве он не знал, но он мог передвигать предметы магией, его слушались животные. Он сказал, что может сделать другим больно, если захочет. А еще… когда Дамблдор к нему пришел, Риддл посмотрел ему в глаза и приказал говорить правду! С Дамблдором это, конечно, не прошло, но он был так уверен, как будто с другими срабатывало!

Сердце Гермионы рухнуло куда-то вниз. Смотреть в глаза и отдавать приказ… Она ведь тоже так поступала. Мистер Пайн, мистер Уизли, Долорес Амбридж, и даже с Дамблдором она попыталась провернуть подобный фокус, да не вышло. Вот что привлекло внимание Дамблдора! Вот почему он отвел ее к Бреговичу! Но он же не думает, что она такая же, как Волдеморт?.. Нет-нет-нет, она никогда никого не мучила и не причиняла зла. Да и если бы Дамблдор считал ее такой же, вряд ли позаботился бы о том, чтобы она стала сильнее, правда ведь?.. Нужно срочно поговорить с Дамблдором!

- Эй, Гермиона, ты меня слушаешь? – помахал Гарри рукой перед её лицом.