Фальшивая жизнь

– Ну и как-никак – зарплата… Семьдесят четыре рубля тридцать копеек! Больше, чем ты на метеостанции получаешь. Тебе к поступлению – плохо ли? Опять же, на бензин… Какой у тебя – шестьдесят шестой? – Говоров оглянулся на оставленный у автостанции мотороллер и одобрительно крякнул: – Шик! Блеск! Красота! Полсотни идет?

– Семьдесят! А под горку – и того быстрее катит.

– Вот я и говорю – на бензин… А там как раз на технике своей и проедешь. Ежели осторожненько. Учебнички с собой возьмешь. Да! У нас и еда, считай, даром…

Женька махнула рукой:

– Ну-у, Аркадий Ильич… Не знаю…

– Ты все же подумай, Женечка! – не отставал Говоров. Несмотря на видимую рассеянность, человек он был по-хорошему упертый, особенно когда дело касалось подведомственного учреждения. – А знаешь, что? Давай-ка я завтра к вам загляну. Этак ближе к обеду. Удобно будет?

– Ну да, заходите. Удобно. А где у вас станция-то?

– Да в Лерничах.

– Ого!

– Не в самих – там еще деревня такая. Рябой Порог, так там рядом – на старом лесном кордоне. Даже электричество есть! Председатель колхоза разрешил фазу бросить. Так что надеюсь и жду!

Аркадий Ильич улыбнулся и, приподняв шляпу, поспешил к стоящему возле Дома колхозника синему «Москвичу» самой первой, «четырехсотой», модели.

– До Лерничей этих – километров тридцать по грунтовке… в пыли… – вслух прикинула Женя. – Да там еще лесом с десяток… Оно мне надо?

– Зато – семьдесят четыре рубля! – Глянув на подругу, Катерина неожиданно поддержала директора. – На дороге, чай, не валяются.

– Это да…

– Только на мотороллере я бы на твоем месте не ехала, – рассуждала вслух Мезенцева. – До Лерничей автобус ходит. А там дальше – попуткой.

– Вот еще – попуткой! – Подойдя к «Вятке», Женька ласково погладила мотороллер по рулю. – Ничего, «Веспочка», доедем. Если вдруг решусь…

* * *

Опорный пункт милиции (отделение охраны общественного порядка на транспорте) располагался в старинном флигеле, расположенном рядом с железнодорожным вокзалом Тянска, выстроенным еще в тысяча девятьсот пятом году во исполнение указания графа Витте. Несмотря на старину, обстановка в опорном пункте царила самая спартанская: три стола, старый продавленный диван, накрытый серовато-желтым покрывалом, колченогие стулья у дальней стены, выкрашенный синей густотертой краской сейф и забранные решетками окна. В простенке меж окнами – портрет В. И. Ленина, телефонный аппарат на крайнем столе – солидный, черный, да старый двухстворчатый шкаф, набитый всяким хламом. Из излишеств – вычурная темно-голубого стекла ваза на сейфе и рядом – транзисторный радиоприемник «Сокол», явно чей-то личный.

Когда дружинники ввели задержанных, усатый сержант яростно крутил ручку настройки, пытаясь поймать ускользающий в шумах эфира шлягер… Ага, вот, похоже, поймал…

Ай-я-яй-яй-ай… Селена, хэй-хэй!

– Товарищ сержант, мы тут этих… субчиков привели, – деловито доложил усатый младший сержант. – Вон тот – только что освободился. Со справкой.

Стоящие за ним дружинники – молчаливые парни с какого-то завода – заинтересованно прислушивались к песне. Один из них, с длинной, падающей на глаза челкой, даже прищелкнул языком:

– Селена! Квартет «Аккорд». Пластинку все никак не могу купить. В культтоварах говорят – разбирают!

– А ты, Федя, продавщицу сюда притащи, – нехотя оторвавшись от приемника, усмехнулся сержант. – Глядишь, и придержит для тебя пластиночку. Ну, так который тут со справкой?

– Вон этот. Сутулый… – кивнув на задержанного, постовой протянул сержанту справку.

– Силаев Сергей Иванович… освободился… срок два года… статья двести шесть часть вторая… Ого! Злостное хулиганство. За что получил?

– Так… врезал одному на танцах… – нехотя протянул Силаев.

– А теперь драку в вагоне устроил! – Сержант осуждающе покачал головой. – Не успел, так сказать, приступить к мирной жизни… Обратно в колонию захотел?

– Да вы что! – Сутулый погладил побитую скулу. – Мне же попало, и меня же – в колонию?

– Он первый начал, – сурово сдвинула брови Вера. – Максим за меня заступился. А он его ударить хотел. Вот Максим и…

– Так, стоп, гражданочка! – Махнув рукой, милиционер достал из ящика стола несколько листов желтоватой бумаги и старые перьевые ручки. – Пишите, как все было, в подробностях. И – чего хотите.

– Да ничего я не хочу, – отмахнулась девушка. – Отстал, получил – и ладно. Поделом!

Сутулый воспрянул духом:

– Вот видите, гражданин начальник! Это же я потерпевший, выходит…

– Ты у меня поговори еще! – пригрозил сержант.

– Он к Вере приставал. – Максим наконец вставил слово. – Вот я и… врезал.

– И правильно! – одобрительно кивнул сержант, вытащил из кармана портсигар и протянул Максу: – Будешь?

– Не курю я, спасибо.

– Зато она как труба заводская дымит! И не стыдно, – презрительно скривился Силаев.

– Тебя не спрашивают! – тут же осадил его сержант. – Солдат, ты где служил?

– В Венгрии. Будапешт.

– Ого! Считай – Европа. Домой?

– Домой, в Озерск. – Максим развел руками. – Не думал не гадал задержаться.

– Озерск… Красивый городок, зеленый… – улыбнулся милиционер. – И рыбалка там замечательная. Ладно, служивый, коли претензий не имеете, тогда удачи!