Фальшивые червонцы

И в конце мая, в ту же самую пору белых ленинградских ночей, погиб Константин Петрович Угренинов, молодой талантливый чекист. Погиб трагически, распятый заживо, ни слова не сказав своим мучителям. Неизвестно даже, где искать его безымянную могилу, зарыли, должно быть, в лесу под Усть-Нарвой.

Нет прямой связи между этими разрозненными фактами. Нет и не предвидится, а если и есть она, попробуй-ка докажи ее существование. Глафире Нечаевой неведомо, куда и по какой надобности уезжал ее возлюбленный, да и никто не раскроет теперь тайны, а Иннокентия Иннокентьевича спрашивать поздно, потому что мертвые безмолвствуют.

С другой стороны, туманны и совсем не разгаданы таинственные обстоятельства гибели Константина Угренинова. Каким образом сумели схватить его фашиствующие молодчики доктора Сильверстова? И мог ли быть их сообщником тихий экспедитор треста хлебопекарной промышленности?

В общем, как ни рассматривай оба эти явления, получалось, что скорей всего они просто совпали во времени. Мало ли что случается на земле, не будучи взаимосвязанным и взаимообусловленным. Жизнь полна неожиданностей.

Но почему же тогда засело в голове это странное совпадение, мешая жить и работать? Чем бы ни занялся, о чем бы ни размышлял, непременно возвращаешься мыслями к нему и, главное, видишь, почти осязаемо представляешь страшную расправу фашистов над твоим беззащитным товарищем. Нервы, надо полагать, разыгрались, сказывается переутомление.

Печатник был едва знаком с Костей Угрениновым. Частенько так бывает, когда служебные интересы вплотную не соприкасаются и встречаться приходится редко. Запомнилась мягкая улыбка, освещавшая тонкое Костино лицо, врожденная его деликатность и какая-то застенчивость.

Говорили, что Костя Угренинов сочиняет на досуге стихи. Читал он их с неохотой, только близким своим друзьям по их настойчивым просьбам, и те искренне удивлялись, не находя в его стихотворениях ничего схожего с бойкой газетной поэзией, приуроченной к красным датам революционного календаря. Угрениновские стихи были тихие, задумчивые, хватающие за душу, воспевались в них березовые рощи, необъятная синева небес, полуденная песенка жаворонка.

Еще любили вспоминать, всегда с доброй усмешкой, знаменитые рапорты, которыми бомбардировал застенчивый Угренинов высокие служебные инстанции, настаивая на немедленном увольнении из органов ВЧК — ОГПУ. Рапорты эти, в отличие от стихотворных его опытов, вызвали в свое время много шуму и помогли круто изменить судьбу молодого работника КРО.

Несмотря на молодость, Константин Петрович был членом большевистской партии с дореволюционным стажем. Прапорщик военного выпуска, недоучившийся студент юридического факультета столичного университета, он связался с коммунистами на фронте, в окопах под Перемышлем, и до последнего своего вздоха оставался верен избранному пути.

После победы Октября Угренинова, как и многих других, направили по партийной путевке в Петроградскую Чека.

Работал он несколько месяцев в знаменитой ревизии члена коллегии ВЧК М. С. Кедрова. Помогал очистить Мурман от заядлых белогвардейцев и подпольной агентуры интервентов, оставшихся в наследство от Главномура; утверждал Советскую власть. С севера был направлен в Особый отдел кавалерийской дивизии на Западный фронт. Трудился всюду с выдумкой, с огоньком, с полной отдачей всех сил. И, подобно большинству коренных питерцев, очутившихся на других участках гражданской войны, тянулся душой к берегам Невы, в любимый свой Петроград.

В личном его деле, среди прочих документов, подшито немногословное заявление на имя начальника Особого отдела Запфронта Филиппа Медведя. После сыпного тифа Угренинову был предложен медкомиссией месяц на дополнительное лечение и заслуженный отдых. В заявлении своем он пишет, что «отдыхать в настоящее время стыдно», и просится в Петроград, где начинал когда-то чекистскую службу, где его многие знают: «Там я смогу принести больше пользы».

Увы, на берегах Невы Косте Угренинову не посчастливилось. Вместо оперативной работы его с ходу засадили за канцелярский стол. Кадровики при этом рассуждали здраво и на свой резон вполне убедительно: товарищ грамотный, с незаконченным юридическим образованием, должен навести строгий порядочек по части входящих и исходящих бумаг.

Угренинов занимался канцелярскими делами без малого два года. Наводил и в конце концов навел образцовый порядок, втайне рассчитывая, что скоро его заменят другим работником.

Начальство, однако, не спешило с переменами, начальство было удовлетворено существующим положением вещей. Вот тогда-то и возникла серия настойчивых угрениновских рапортов по команде, которые к тому же были составлены в весьма энергичных выражениях.