Фальшивые друзья

С бьющимся сердцем я поднялся по лестнице на несколько ступенек, как вдруг дверь столовой распахнулась и незнакомый человек в штатском выскочил наружу. Мне стало страшно. Но незнакомец пробежал вниз по лестнице, на последней ступеньке остановился, обернулся и пробурчал:

— Да вот и еще один! — Затем он подошел ко мне и сказал: — Привет, дежурный! Понимаете, такая досада: забыл свой пистолет дома. Не могли бы вы одолжить мне ваш на часок? У нас важные соревнования по стрельбе. Договорились? Не беспокойтесь, я непременно верну оружие в срок, как обещаю.

Я схватился за рукоятку своего пистолета и отпрянул. Отдать неизвестно кому пистолет? Никогда! Но незнакомец не шутил, продолжая приближаться ко мне.

Выручил меня майор Блашке.

— Не делай глупостей, Клаус, — обратился майор к мужчине. — Пистолет парню нужен самому. Ведь не собираешься же ты разоружить наш караул, а может, хочешь попробовать? — Он громко захохотал. — У меня есть идея! Вернись, не ехать же тебе домой из-за забытого пистолета… — А мне майор Блашке сказал: — Спокойно, ефрейтор. Все в порядке. Как ваше имя, я забыл…

— Крайес, господин майор. Ефрейтор Крайес.

— Так вот, ефрейтор Крайес, вышло небольшое недоразумение. Думаю, можно положиться на ваше умение помалкивать? А теперь продолжайте обход.

Я побежал в караульное помещение. Надо было еще раз поговорить с Хонштайном. Почему майор просит держать язык за зубами? Надо сейчас же выяснить, кто такие эти хиаговцы.

* * *

Вот что я узнал: «Общество взаимной помощи (ХИАГ) — традиционное объединение бывших эсэсовцев подразделений и частей, которые входили в состав вооруженных сил. В 50-е годы в ХИАГ объединялось от 20 до 50 тысяч членов, сейчас число их сократилось. Имеет свой печатный орган — ежемесячник «Фрайвиллиге» («Доброволец»)».

Хонштайн отослал меня к Вилли с просьбой рассказать о том, что я видел, и попросить брошюру «Преступления армейских эсэсовцев» с приложением «Эсэсовцы и бундесвер».

Конечно, первым делом я заглянул в приложение. Там приводилась масса примеров участия офицеров бундесвера во встречах членов ХИАГ. Одно сообщение сразу же бросилось в глаза: «20 марта. Фрайбургская организация ХИАГ устраивает товарищеские соревнования по стрельбе в пивной «Подвальчик стрелка» в Мюнхвайере. Среди гостей — капитан бундесвера Баннингер».

Я смотрел на объявление, и маленькие черные буквы прыгали перед моими глазами. Неужели все это правда? Я думал, Винтерфельд — исключение, единичный случай, если употребить слова, которые я слышал от Хонштайна. Но оказывается, подобное происходит в бундесвере сплошь и рядом. Я пролистал всю брошюру. В конце ее нашел любопытную статью. В ней речь шла о подполковнике Циммермане, который в открытом письме выступал против попыток военно-политического комитета партии ХДС добиться освобождения заключенных под арест старых нацистов Редера и Капплера. Приводились слова Циммермана: «Как воспитатель доверенных мне солдат, а в настоящее время я занимаюсь в танковом училище обучением молодых танкистов и офицеров запаса, утверждаю, что на примере преступников типа Редера и Капплера надо показывать катастрофические последствия таких явлений, как неограниченное и бездумное подчинение приказу сверху».

Вот тебе и на — такое пишет подполковник бундесвера…

* * *

Наконец-то начались настоящие занятия на унтер-офицерских курсах! Они проводились в здании, где размещалась наша рота. Может быть, так было потому, что Радайн впредь должен был остаться нашим обучающим. Нам-то хорошо: не было необходимости идти куда-то. Но многое нам, конечно, не нравилось. От нас требовали, чтобы на построение мы выходили первыми. По команде «Смирно!» мы замирали на правой стороне подковообразного строя. Уходили мы последними по команде «Разойдись!». Муштровали нас, претендентов на унтер-офицерские погоны, прилично, как это и полагается делать с «избранными». Везде и всегда приходилось ждать, пока перед нами пройдут офицеры. Нас убеждали, что иной раз даже наказание может рассматриваться как поощрение или привилегия.

Особенно неприятной была «привилегия» питаться в офицерском ресторане, примыкавшем к солдатской столовой. Здесь стояли не длинные голые столы, а накрытые на шестерых столики с белыми скатертями. Здесь нас обслуживали. «Привилегией» было и право слушать одни и те же бесконечные анекдоты обер-фельдфебеля Вайса. Мне пришлось сидеть за одним столом с тем, кто несколько недель назад втянул меня в неприятную историю, и сохранять на лице вежливую улыбку. Терпи, господин претендент на звание унтер-офицера. Вникай в дела «товарищества», в личные проблемы сослуживцев по роте, слушай рассказы о семейных неурядицах хаупт-фельдфебеля Сандерса, жалобы Ширрмайстера, который никак не может получить очередное звание, все еще ходит в фельдфебелях.

А мне хотелось назад, в солдатский обеденный зал, в шумное и более грязное помещение, атмосфера в котором, однако, была чище. Пусть здесь иногда запускали друг в друга столовым ножом или сахарницей — но все это на виду, все по-честному.