Фальшивые зеркала

Будто зная, чем заряжен мой револьвер.

Мы стреляем одновременно. Или всё-таки я на долю секунды раньше?

Ведь я успеваю увидеть, как голова Тёмного Дайвера разлетается кроваво-серыми клочьями, а тело изгибается в судороге.

Потом его пуля настигает меня.

Темнота.

Не самое большое удовольствие — сидеть с кастрюлей на голове.

Экраны шлема темны и безжизненны.

Я отстегнул крепление и снял свою потрёпанную «Sony». Первым делом посмотрел на дисплей — та же картина.

Чёрт.

— Вика, старт! Включись. Работаем.

Надежда на то, что оружие Тёмного Дайвера просто отключило питание компьютера, была слабая. И всё-таки я нажал кнопку питания и подождал минуту.

Машина не оживала. Даже не пыталась включиться.

Отцепив все провода, я вытащил системный блок, стянул корпус, который никогда не закручивал, и уставился внутрь. Будто мог что-то увидеть глазами.

На вид всё было цело. Дым не валил, винчестеры не разлетелись на кусочки, револьверных пуль, застрявших в материнской плате, тоже не наблюдалось.

Я снял телефонную трубку и набрал номер Чингиза. Он ответил сразу:

— Леонид?

— Да. Что с Патом?

— Ревёт у компа. У этого гада было что-то второго поколения… Как ты?

— Аналогично.

Чингиз помолчал. Спросил:

— Ты сам разберёшься с железом?

— Нет.

— Ясно. Знаешь что… я попрошу Падлу к тебе подъехать.

— Что с Тёмным Дайвером?

— Ты его убил. Из чего стрелял?

— Заряды второго поколения. Те, что у вас взял.

Чингиз коротко и зло рассмеялся:

— Хоть это радует. У нас всех было более гуманное оружие. Леонид… не раскисай. Падла подъедет. Жди.

— Жду, — согласился я. Мне ничего больше и не оставалось.

Так меня и застала Вика, когда пришла с работы. Сидящим у раскуроченного компьютера.

— Мне убили машину, — просто сказал я, когда она вошла. — Вика… мне убили машину.

— Как — убили? — стягивая шарф, спросила она.

— В глубине. Из оружия второго поколения. Повредили железо.

Вика присела рядом. Заглянула мне в глаза, потом посмотрела в компьютерное нутро. Улыбнулась:

— Лёня… ты уверен? Кому могло понадобиться использовать такое против обычного человека?

Она даже не поняла, что сделала мне больно.

— Вика… я должен тебе кое-что рассказать.

— Говори. — Она вздохнула.

— Ромку убили.

— Оборотня? — Она ещё улыбалась. — А что у него?

— Ромку. Убили. По-настоящему.

Я видел, как улыбка медленно исчезает с её лица.

— Господи… Как?

— Из глубины. Оружием третьего поколения.

— Леонид…

— Выслушай меня, Вика. Пожалуйста. Поверь и выслушай.

Как быстро можно изложить события двух суток, если избавиться от эмоций. Быстро и легко. Взлом. Погоня. Смерть. Поиски. Маньяк. Чингиз. Письмо. Тёмный Дайвер.

К концу рассказа она встала и села на диван. Сжала в ниточку губы. Взгляд её стал жёстким и холодным… взглядом Мадам, а не Вики…

Я не люблю этот её взгляд. Ненавижу.

Но нельзя смотреть на мир чужими глазами. И уж тем более нельзя решать за других, как им смотреть.

— Лёня… это всё правда?

— Это правда, какой она видится мне. Вика, глубине — конец. Почти конец. Она превратится в копию реального мира. Со смертью, опасностью, подозрительностью, недоверием. Если мы не справимся…

— Как вы хотите справиться? Лёня? Оружие уже существует, так? Оно уже пущено в ход. Ничто из того, что появлялось в глубине, не оставалось тайной.

Я промолчал. Она была права, конечно же. Как обычно.

— Леонид… сейчас.

Я молча смотрел, как Вика достала из сумочки сигареты, зажигалку. Курит она крайне редко. Только если ей очень хорошо… или очень плохо.

— Выпущенного джинна в бутылку не загонишь. — Вика затянулась. — Ты прав, это конец виртуальности в том виде, в каком мы привыкли её знать.

— Дай сигарету, — попросил я. Закурил лёгкий «Mild seven», сказал:

— Если можно попытаться предотвратить беду — надо пытаться.

— Леонид, ты неправильно ставишь вопрос. Предотвратить уже нельзя. Процесс пошёл. Вы уже опоздали — ты, Шурка, вся эта хакерская тусовка… Давай признаем неизбежное.

— Что?

— Диптаун живёт по своим законам. Но это человеческие законы, от них никуда не деться. Несколько лет назад виртуальность была всего лишь ребёнком. С детской восторженностью, с детской жестокостью. С драками в песочнице. Ты меня ведёрком по голове, а я тебя совочком по попе. Всё это было. Игры в доктора, потасовки, обидки, сказки про чёрную руку и кровавую простыню. Но детство проходит. И сейчас Диптаун обретает зрелость. А это — немножко другой расклад. Леонид, в глубину приходит нормальный человеческий мир.

— Убивать — это нормально?

— Лёня, но ведь мы говорим не о том, что такое хорошо и что такое плохо. Мы говорим о норме. А норма человеческой жизни — война и убийство. Нельзя вечно спускать пар в «Лабиринте Смерти» или на арене «Смертельного Поединка». Маленький мальчик может бегать с пластмассовым автоматом, но когда ему исполнится восемнадцать, он получит боевое оружие. Смерть не могла не прийти в Диптаун. Вот она и пришла.

Вика помолчала. Стряхнула пепел на газету, валяющуюся на диване.

Крепко же её проняло.