Фальшивый грош

— Как все мило и легко для тебя! — я почти задыхалась от бессилия и ярости. — Если убью себя, то выйдет простое дело — самоубийство. Загадочное, возможно, но и только. Никаких подозрительных обстоятельств. А ты попросту уйдешь, ты не имеешь ни малейшего касательства.

— Я и так не имею касательства, хоть явное убийство случись. А вот ты подумай об одном обстоятельстве: если тебя найдут убитой в доме Шредера, хорошо бы, чтоб у Карла нашлось крепкое алиби. А, как, по-твоему?

На миг я прикрыла глаза: передохнуть, не видеть его. Я никогда себе не представляла, что к кому-то можно испытывать такое отвращение. Долгую череду секунд я колебалась, оглядывая гостиную, точно загнанный зверь. Каким и была. И увидела кое-что.

Я перевела дыхание. Девочкой я, как и многие другие до меня и после, была ушиблена театром, мечтала о театральной карьере. Вот тебе, Жаклин Фримен, мрачно подумала я, и шанс — очень выигрышный — доказать, какую жемчужину потеряли Бродвей и Голливуд.

Я опустила медицинскую сумку на пол.

— Ладно, — скучно сказала я. — Ты победил.

— Вот и отлично, — я не могла расслышать в его голосе никаких эмоций. — Образумилась наконец-то.

Я достала шприц, бутылку дистиллированной воды, с нее давным-давно отлетел ярлык, и отличала ее только широкая красная клейкая лента, которую я сама же и прилепила.

— Что это? — потребовал Дэнис.

Я постаралась сыграть, будто целиком сосредоточена на том, что заполняю шприц, лихорадочно, между тем, придумывая, как бы назвать лекарство, знакомое ему, а какова сверхдоза, он вряд ли знает.

— Адреналин, — ответила я, тут же ужаснувшись, вдруг догадается, что я вру.

— Андреналин? Его же для остановки кровотечений используют?

Я спрятала бутылку и завернула рукав джемпера.

— Наркотика специально для убийства у меня с собой нет. Ты что, воображал, я таскаю такие?

— Э… не знаю, но… — вид у него был недоверчивый.

— Убивают наркотики или лечат, — заторопилась я, — целиком зависит от дозы. В определенном количестве адреналин применяется как сердечный стимулятор. А я себе приготовила, уверяю тебя, лошадиную дозу. Результат можешь себе представить.

Я прикрыла на секунду глаза. Я не сомневалась — хуже выглядеть я не могу, даже будь я и правда на грани смерти: ведь допусти я сейчас малейшую оплошность, и прощай последняя тонюсенькая ниточка надежды.

Я ввела иглу и надавила спуск. Было довольно больно, я кинула шприц обратно в сумку и опустила рукав. Взглянула на Дэниса.

— Ну как? Доволен теперь? — голос мой звучал на грани истерики и наигрывать не пришлось. — В конце концов, если обманула, скоро увидишь. Правильно? Только не воображай, что если б могла, так не обманула бы, обязательно обманула бы. Но ты сам указал — я проиграла, какой бы способ ни выбрала. Так что твоим тревогам — конец, — голос мой сломался, я отвернулась.

— Выпить можно? — ткнула я на коктейль-бар. — Разрешаешь?

— Пожалуйста, — Дэнис пристально наблюдал за мной. — Но двигайся медленно.

— О, не сомневайся! — у меня готовы были брызнуть слезы, но говорила я дерзко. — Скоро я вообще перестану двигаться!

И, подойдя к бару, я взяла бокал и массивный хрустальный графинчик с виски, который углядела и который мне так хотелось разбить о его голову. Что мне вряд ли удастся, но хоть какое-то оружие, и у меня забрезжили наметки, как им воспользоваться. Итак, прихватив графинчик, я, шагая медленно, ровно, избегая резких движений, чтобы не встревожить его, вернулась в кресло. Он никак не протестовал. Усевшись, я плеснула себе чистого виски и устроилась с графинчиком на коленях, ухватив его правой рукой за горлышко, в левой я держала бокал. Я поднесла его ко рту. И не пить нельзя и выпить больше крохотного глоточка я не осмелилась: чистого виски я никогда не пила, а сейчас мне требовалась вся моя расторопность и зоркость.

Дэнис стоял, наблюдая.

— Если удивляешься, — зло бросила я, — будто инъекция не действует — ее результат скажется через шесть минут, не раньше. Точный срок зависит от многих факторов, сейчас их перечислять ни к чему.

Я отхлебнула еще глоток. Дэнис молчал.

— Любопытно, как ты намерен действовать дальше? Сбежишь, наверное, задворками, чтоб на машину случайно не наткнуться, — тело у меня дернулось, и я задержала дыхание — точно бы от приступа боли… — машину… И ты не захочешь…

Резкая конвульсия подбросила меня на ноги, я услыхала глухой стук: упал на ковер бокал, а рука моя метнулась к горлу. Я свалилась обратно в кресло, хватая ртом воздух. На мгновение я одеревенела и обмякла, завалясь вбок, налево, правую руку оставив свободной для замаха. Остро пахло виски, оно пролилось мне на брюки: опрокинулся графинчик. Я надеялась, это отвлечет Дэниса, и тот не заметит, что рука моя по-прежнему сжимает горлышко графина, хотя усилием чистой воли я принудила себя ослабить хватку: в конце концов, стиснуть его можно снова в долю секунды.

Посмотрим, насколько убедителен мой спектакль…

Долго-долго, как мне показалось, Дэнис не двигался и не произносил ни слова. Из своего положения, из-под прикрытых век я видела только его ботинки и ноги до колен.