Фальшивый наследник

Новая одежда по фасону ничем не отличалась от старой, но шагать в ней по улице на много приятнее, чем в той, что осталась под скамейкой у бассейна. Вроде и не так давно получил я в своё распоряжение предыдущую, и нагрузок на неё почти не было, а разница всё равно ощущается. От чистой и настроение сразу поднялось до небес, и по весу она не в пример легче, а уж запах какой вокруг себя распространяет, слов нет. Даже голова закружилась, стоило только переодеться и выйти на свежий воздух. Дорогу в покои царские, по всей видимости, от этого не сразу нашёл. Хотя, может быть и не в одном запахе дело. Всё же давненько я не принимал внутрь такого количества спиртного, пускай и слабоалкогольного, а уж когда так напряжённо общался с женским полом, и припомнить не могу. Коктейль ещё тот в голове образовался, от него не только мысли кругом ходить начнут, но и ноги друг с другом плотно общаться надумают. Создаётся впечатление, что не два маленьких стаканчика опрокинул в свой окрепший организм, а выжрал целое ведро палёной водки, да ещё вперемежку с бодяжным пивом и именно от них меня на вальс и потянуло, а не от хорошего настроения. Ладно, позже разберусь благодаря чему меня так заносит на обочину, а сейчас буду делать вид, что во время ходьбы интересуюсь местными красотами и недоделанными архитектурными изысками, поэтому и перемещаюсь по дороге лёгкими зигзагами.

Разбудил меня приятный мужской голос, с нотками ничем неприкрытой женской лести, показавшийся мне незнакомым и какое то время говоривший сплошную чушь, на ужасно непонятном языке.

— Господин Тартум. Господин Тартум. Вас, все уже давно заждались. Вставать пора. — с огромным трудом разобрал я несколько фраз.

Наверное, раз двадцать говоривший повторил одно и тоже, прямо напротив моего чуткого уха, пока до меня дошло, что обращаются ко мне. Поначалу я, по давно закрепившейся в мозгу привычке, пытался найти правильный перевод, кажущимся незнакомыми, словам, пробивавшимся сквозь пелену, наверняка утреннего, и от этого очень крепкого сна. Особенно первому, вроде бы уже и имеющему трактовку в моём личном словаре, я отдал неоправданно много времени. Оно меня от чего то коробило и видно поэтому срочно требовало подыскать ему более достойную замену. Когда же, так и не найдя лучших вариантов, с ним покончил и все остальные слова, как по команде, приобрели форму нормально воспринимаемых предложений. Хотя до этого они казались ничем иным, как обыкновенным бредом, плохо соображающего человека. Держа это обстоятельство в голове, я ещё некоторое время прикидывался крепко спящим, попутно вспоминая, где нахожусь и пытаясь разобраться отчего меня так долго и непривычно ласково, будят. Вот так, вроде бы незаметно, секунды и собрались в долгие минуты, а легонько тормошивший моё обмякшее плечо паренёк был вынужден одну и ту же фразу лопотать долго, и до скрежета зубов, отвратительно нудно.

— Да слышу я, слышу! Чего орёшь? — разлепляя веки и пересохшие губы, недовольно прошепелявил я по русски, цепляясь непослушным языком за шершавое нёбо и давно нечищеные зубы.

А открыв то и другое на достаточную, для нормального восприятия окружающей действительности, величину, и более-менее осознав: что, где и почему, добавил, но уже на знакомом, говорившему со мной человеку, языке:

— Время сколько?

Несколько минут после этого мы прилежно смотрели друг на друга. Я, естественно, ждал ответа на поставленный вопрос. А почему молчал собеседник? Ну, а кто ж их поймёт, этих странных жителей, этого тёмного и невежественного мира, почему они сначала болтают без умолку, а потом, когда поставишь им конкретный и, казалось бы, довольно простой вопрос, молчат, словно воды в рот набрали.