Фальшивый наследник

Мысли о походе в город исчезли сразу же после завтрака. Стоило плотнее заняться погрузочными работами, как от них и следа не осталось. На первый план вышло желание, как можно быстрее расхлебаться со всем этим глиняным барахлом и непонимание того, каким боком охрана вообще прилипла к этому виду деятельности. Не так я себе представлял службу в этом уважаемом ведомстве. На мой взгляд, в наши обязанности может входить лишь контроль и надзор, но никак не ежедневное перетаскивание грузов вместе с обычными подсобниками. Нет, если требуется, то я не против, иногда и физически поработать, жизнь штука непредсказуемая, но раз уж так сложилось то хотелось бы понимать, за какие такие медовые пряники я тут напрягаюсь. Работать за еду и рваные лохмотья с чужого плеча, ну уж дудки, на такое издевательство над личностью я никогда не подпишусь. Возмущение местными порядками возрастало во мне пропорционально количеству перенесённых кувшинов и блюд, а к окончанию загрузки пяти телег в организме накопилось такое количества пара, что он готов был вырваться наружу и ошпарить любого члена нашего трудового коллектива, стоило только кому нибудь сказать, чего то против шерсти или косо посмотреть в мою сторону. Не знаю, что на меня нашло, но отчего то таскать глиняные поделки, именно сегодня, особенно не хотелось, а спокойные замечания старшего группы грузчиков, воспринимались, как кровная обида. Сложно предугадать, чем бы всё это закончилось, но на моё счастье телег было всего пять, а перекуривать в этом мире народ не приучен. Проконтролировав укладку последнего кувшина, бригадир отдал команду: «По машинам!» и первая из повозок сразу же тронулась в путь.

Странно, но чем дальше мы отдалялись от места жительства, тем лучше становилось моё самочувствие, а когда внизу показалась река, настроение и вовсе приобрело праздничные оттенки. В это состояние его привела сказочная картинка, открывшаяся моему взору с пригорка, позволившего вдоволь налюбоваться ей с возвышенности. Огромная часть берега широкой реки была плотно утыкана деревянными мостками, возле которых примостились разномастные одно вёсельные лодочки, удлинённые их копии, с несколькими гребцами по борту и лодки более крупного размера с невысокой, метра в три, одинокой мачтой, расположенной ближе к носовой части, так же не обошедшие своим вниманием вёсельную тягу. На них и возле, суетились люди, причём в таком количестве, что казалось будто бы там собралось всё мужское население этого удивительного городка. Кто то из них бегал, другие быстро шагали, но большинство всё же с трудом передвигали ноги, сгибаясь под тяжестью переносимых, на руках и плечах, объёмных грузов. Подъезды к хиленьким причалам были забиты телегами и двухколёсными повозками, где то грузы складировали прямо на землю, что то несли на руках к транспорту остановившемуся на достаточно приличном расстоянии от береговой линии. Всё это, вместе взятое и по отдельности, создавало огромную картину полного хаоса, дополненную, ко всему прочему, ещё и специфическими звуковыми эффектами. С этой точки художественное полотно выглядело так не реально и одновременно с этим красочно, что легко можно было принять увиденное за сказку. Если бы не миниатюрные корабли, пытающиеся пересечь реку поперёк, плыть по её течению и против, показывающие своим упорством, что береговое сумасшествие явление временное, я бы, наверное, так и подумал. Человеку, привыкшему загонять окружающее пространство в определённые рамки, принять такой кавардак за реальность, не всегда под силу.