Фальшивый принц

Коннер приподнял бровь и уставился на меня с таким видом, будто сказанное его позабавило. Мне стало досадно — в мои намерения не входило его развлекать. Я откинул волосы со лба и сказал:

— Она не врет. Теперь-то я могу идти?

Коннер нахмурился и покачал головой. Веселость его улетучилась.

— Что ты умеешь делать, мальчик?

— Раз уж вы потрудились узнать мое имя, называйте меня по имени.

Он продолжал, будто не слышал моих слов. И в голосе его послышалось раздражение:

— Чему ты обучен?

— Ничему он не обучен, — вмешалась миссис Табелди. — Ничему такому, что могло бы пригодиться джентльмену вроде вас.

— Чем занимался твой отец? — продолжал допрос Коннер.

— Лучше всего он проявил себя в музыке, но музыкантом был никудышным, — ответил я. — Если он и заработал хоть одну монету своей игрой, семья ее все равно не увидела.

— Понятное дело: папаша был забулдыгой, — ухватилась за мое ухо миссис Табелди. — Неудивительно, что этот вырос вором и лжецом.

— В чем же он навострился лгать?

Я не понял, кому адресован вопрос, но поскольку Коннер смотрел на миссис Табелди, сам отвечать не стал.

Она отпустила мое ухо и, вцепившись в его локоть, утянула Коннера в угол. Довольно нелепая уловка уже хотя бы потому, что я стоял достаточно близко и мог слышать каждое слово. К тому же, поскольку речь шла обо мне, ничего нового я бы все равно из ее рассказа не узнал. Коннер же хоть и позволил себя переместить в угол комнаты, пока она говорила, время от времени смотрел на меня.

— Когда этот мальчик впервые появился здесь, в руке он держал блестящую серебряную монету. Он сообщил, что он сын покойного графа откуда-то из Авении и сбежал из дома, потому что не хочет быть графом. И, мол, если я дам ему приют и окружу заботой, он будет платить мне по монете в неделю. На две недели его хватило, и все это время он получал лишнюю порцию за обедом и второе одеяло.

Коннер взглянул на меня, и я сделал круглые глаза. Конец истории его меньше позабавит.

— А однажды ночью у него началась лихорадка. Он метался, стонал, бредил и все такое. Тут-то он и признался. Он не знатного рода. Серебряные монеты и правда принадлежали графу, но он украл их, чтобы обманом оказаться здесь. Я велела бросить его в подвал, и мне было безразлично, поправится он или нет. А когда я его проведала, жар у него уже прошел и он совсем присмирел.

Коннер снова взглянул на меня.

— Ну, на смирного-то он не похож.

— Это все в прошлом, — сказал я.

— Почему же вы позволили ему остаться? — спросил Коннер у миссис Табелди.

Миссис Табелди замялась. Ей не хотелось признаваться, что время от времени я приносил ей кое-что: ленты для шляп, шоколад из кондитерской. А потому она не так меня ненавидела, как хотела сейчас показать. Хотя, может, и ненавидела. Я ведь и у нее воровал.

Коннер вырвался от миссис Табелди и снова подошел ко мне.

— Так значит, вор и лжец, не так ли? А с мечом обращаться умеешь?

— Конечно, если противник безоружен.

Он усмехнулся.

— В поле работать можешь?

— Нет! — Я задохнулся от возмущения.

— Охотиться?

— Нет.

— А читать умеешь?

Я уставился на него сквозь свои непокорные лохмы.

— Что вам от меня нужно, Коннер?

— Называй меня сэр или мастер Коннор.

— Что вам от меня нужно, сэр мастер Коннор?

— Мы обсудим это позже. Собирай свои вещи. Я подожду тебя здесь.

Я покачал головой.

— Простите, но, покинув уютное заведение миссис Табелди, я намерен жить сам по себе.

— Ты поедешь с ним, — сказала миссис Табелди. — Мастер Коннер заплатил за тебя, и я хочу, чтобы ты поскорее отсюда убрался.

— Ты получишь свободу, когда сделаешь то, о чем я тебя попрошу, и сделаешь это хорошо, — добавил Коннер. — А будешь плохо служить — поплатишься жизнью.

— Я ни за что не стану никому прислуживать, — сказал я.

Коннер сделал шаг в мою сторону и поднял руки. Я бросил в него мясо, которое все еще держал в руках, и ему пришлось увернуться. Воспользовавшись этой заминкой, я оттолкнул миссис Табелди и ринулся на улицу. Мне не помешало бы знать, что он оставил у двери пару охранников. Один схватил меня, а второй обрушил мне на голову свой здоровенный кулак. Я не успел даже выругаться, как уже лежал на земле.

2

Очнулся я со связанными за спиной руками на дне повозки. Голова раскалывалась, и движение повозки доставляло мне сущие мучения. Мог хотя бы что-нибудь мягкое подложить под голову, в сердцах подумал я о Коннере.

Я решил не показывать, что пришел в себя, пока не пойму, что происходит. Запястья были связаны за спиной грубой веревкой, из тех, на каких водят лошадей. Значит, скорее всего, идея связать меня возникла в последний момент. Может, Коннер не ожидал, что придется применить силу.

Ему надо было получше подготовиться. С такой веревкой не так уж сложно справиться. Вначале, например, можно ослабить узлы.

Рядом со мной кто-то закашлялся. Вряд ли это Коннер. Может, один из его головорезов?

Я осторожно приоткрыл один глаз. Ясный весенний день превратился в пасмурный, но дождя пока не предвиделось. А жаль. Меня бы это освежило.