Фальшивый талисман. Зашифрованный счет

Скорцени пожелал увидеть Ипполитова, чтобы собственными глазами убедиться, тот ли это человек, подходит ли для их замысла.

Штурмбаннфюрер прохаживался по кабинету, обставленному в старинном охотничьем стиле: на стенах — оленьи и лосиные рога, кабаньи головы, разное оружие, начиная от древних мушкетов и кончая ультрасовременными винчестерами, на полу — медвежья шкура…

Первым вошел в кабинет Ипполитов, за ним — Краусс, остановились на пороге. Ипполитов, как и рассчитывал Скорцени, явно оторопел. Он сразу узнал хозяина, просто не мог не узнать — портреты этого человека с рассеченной от подбородка до уха в студенческих баталиях левой щекой печатались во всех газетах, и, может быть, только младенцы не знали, кто такой штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени.

Скорцени изобразил на лице улыбку. Растерянность Ипполитова понравилась ему — махнул рукой Крауссу, чтобы тот оставил их наедине, и Краусс немедленно исчез из кабинета. И тени обиды не заметил Скорцени на его лице, хотя Краусс тоже был штурмбаннфюрером СС. Но что такое чин? Всего лишь майор по армейской градации, но сам фюрер после операции по освобождению Муссолини сказал Скорцени: «Я никогда не забуду вашей услуги». И генералы СС считают теперь за честь пожать ему руку.

— Что же вы стоите? Проходите, пожалуйста, располагайтесь… — Скорцени показал на кресло перед журнальным столиком. — Мне интересно поговорить с вами.

— Для меня это большая честь! — Ипполитов наконец почувствовал, что язык вновь слушается его. Даже улыбнулся, однако подошел к предложенному креслу каким-то деревянным шагом, почти так, как ходят рядовые перед генералом: держа руки по швам.

Скорцени опустился в кресло, вытянул длинные ноги, и сразу, хотя не подал никакого знака, в кабинет вошла девушка в черном мундире с подносом, на котором стояли бутылка коньяку, кофейник и две чашки. В кабинете запахло кофе. Предупредительность девушки, аромат кофе и французский коньяк высшей марки сразу улучшили Ипполитову настроение, придали уверенность, и он уже без внутренней дрожи посмотрел на Скорцени.

Штурмбаннфюрер понравился ему — энергичное лицо, и шрам совсем не портит его. Широкие брови, прямой нос и морщинистый лоб. Глаза смотрят пытливо.

Скорцени поднял рюмку с коньяком, хитро посмотрел на Ипполитова.

— Не смущайтесь, — сказал он успокаивающе, — смелее, ведь вам, вероятно, придется попадать в разные ситуации, и нужен твердый ум, решительный характер, чтобы выпутываться из них. Прозит!

— Я ценю ваше внимание, — ответил Ипполитов.

Скорцени снисходительно наклонил голову. Еще бы, попробовал бы этот тип, которого они вытащили из грязи, не согласиться с ним!

— Я для того и позвал вас, чтобы посмотреть, действительно ли вы такой, каким вас расписывают мои помощники…

Ипполитов сделал попытку подняться, но Скорцени махнул рукой, и тот снова уселся в кресло. На этот раз расположился удобнее, даже вытянул ноги, так как понял, что грозный штурмбаннфюрер не такой уж страшный — иногда очень храбрым человека делают отсутствие интеллекта и способности реально оценить свои поступки. И еще Ипполитов понял, что необходимо во всем соглашаться с штурмбаннфюрером, какую бы чепуху тот ни нес. Скорцени уже привык к лести окружающих, а эта болезнь неизлечима.

Скорцени же наблюдал за этим русским, первым, кого пригласили сюда, в кабинет, предложили удобное кресло и с кем он даже пьет коньяк. Но штурмбаннфюрер не испытывал ни малейшего раздражения: от этого человека слишком много зависело, возможно, судьба не только его, но и рейха — настоящая козырная карта, и если удачно пойти с нее…

— Я изучил вашу биографию, герр Ипполитов, и она понравилась мне, — сказал Скорцени.

Ипполитов чуть шевельнулся в кресле. Иронизирует или серьезно? Ведь штурмбаннфюрер не может не знать о его преступном прошлом, а воровство карается и в Третьем рейхе.

Очевидно, Скорцени прочитал смятение на лице гостя и уточнил:

— Мне нравится, что вы все время были в оппозиции к большевикам. Не имеет значения, в чем это проявлялось, главное, что боролись с режимом всеми способами, вплоть до крайних мер.

Ипполитов облегченно вздохнул. А Скорцени не так уж прост, по крайней мере надо обладать определенной фантазией, чтобы обыкновенную кражу назвать «крайними мерами». Повеселев, ответил:

— Все методы допустимы, если речь идет о заклятом враге.

— Да-да… Поэтому мы и выбрали вас, Ипполитов. Мы верим: вы пойдете на все ради конечной цели. — Скорцени пристально уставился в Ипполитова: — Вам известно, в чем она заключается?

— Особо важная диверсия…

Скорцени скривил рот в улыбке. Решил, что настало время раскрыть все карты. В конце концов когда-нибудь это нужно сделать, а Ипполитов, кажется, уже созрел… Пожалуй, все пути назад у него отрезаны.

— Да, особо важная диверсия… — процедил он сквозь зубы. — Вы должны уничтожить Верховного главнокомандующего красных!

Ипполитов сжался в кресле, почувствовав, что сердце оборвалось от страха и неожиданности. Переспросил:

— Вы имеете в виду?..