Фальшивый талисман

— Мы сделаем все, Василий Семенович. Радиста, как я докладывал, Бобренок с Толкуновым уже везут сюда, с минуты на минуту должны быть, и я сам займусь им.

— Очень прошу, Вадим Федотович, я бы тоже подскочил, но за вами как за каменной стеной.

Генерал положил трубку, а Карий сидел еще несколько минут, раздумывая. Дело принимало неожиданный оборот.

Вышел в приемную, где разложил бумаги на столе его помощник лейтенант Щеглов.

— Ну где же они? — спросил нетерпеливо.

— Будут через три-четыре минуты.

Лейтенант ошибся только на минуту: «виллис» остановился возле домика контрразведки через пять минут. Виктор затормозил у самого входа, и розыскники провели радиста в кабинет Карего. Юрку Бобренок приказал подождать в комнате Щеглова.

Радисту развязали руки, он стоял в центре кабинета, разминал их, и довольная улыбка блуждала на его губах.

Полковник обошел вокруг стола, внимательно разглядывая агента, будто в кабинете стоял не обычный диверсант с погонами лейтенанта Красной Армии, а какое-то заморское чудо. Под этим взглядом агент сник и опустил руки, глядел на Карего со страхом и надеждой, кажется, уяснил, что от этого человека с седыми висками зависит его судьба.

Наконец полковник остановился.

— Ваша настоящая фамилия? — спросил он.

Агент подтянулся, стал по стойке «смирно», ответил четко:

— Младший лейтенант Гапон Иван Алексеевич.

— Часть?

— Тридцать девятый стрелковый полк девятнадцатой дивизии.

— Попали в плен или сдались сами?

— Был ранен в сорок втором под Харьковом, находился в лагере военнопленных.

— И там тебя завербовали?

— Виноват…

— Виноват, говоришь? — повысил голос Карий. — Продал Родину, товарищей своих, к врагу переметнулся!

Агент стоял опустив голову. Полковник сел на стул, спросил:

— Тебе сказали, что сейчас должен будешь сделать?

— Да, — поднял голову с надеждой.

— Это твой последний шанс, — сказал полковник веско. — Мы подготовили радиограмму, и ты передашь ее в эфир. Только без фокусов. Знаем мы ваши условные обозначения и передачу радиограммы проконтролируем до последней точки. И от того, как будет развиваться операция, будет зависеть твоя судьба. Это тебе ясно?

Радист вытянулся и даже щелкнул каблуками.

— Я готов хоть немного искупить свою вину… — Вдруг запнулся, наверное, хотел добавить «товарищ полковник», но не осмелился.

— Давайте сюда второго! — распорядился Карий.

Агент непонимающе пожал плечами, но почти сразу ввели Степана Олексюка, доставленного заранее. Радист отступил удивленно, кривая улыбка промелькнула на его лице, наверное, подумал, что именно Олексюк выдал их.

Полковник сказал:

— Наконец-то теплая компания собралась вместе. Третьего — и главного — уже не будет никогда. Понятно?

Агенты закивали, переглядываясь не очень-то приветливо.

Полковник махнул рукой, и их вывели.

Карий предложил Бобренку и Толкунову сесть. Майор с удовольствием опустился на мягкий диван, а Толкунов отказался:

— После «виллиса», товарищ полковник, разрешите постоять.

— Должен сообщить вам, товарищи, что управление контрразведки фронта представило вас к ордену Красного Знамени.

Бобренок расплылся в радостной улыбке, а Толкунов не поверил.

— К Красному Знамени?.. — переспросил он.

— Начальство ценит вас.

— Не вижу.

— Как это понять?

— Вы, товарищ полковник, приказали бы выдать нам сейчас по сто пятьдесят и отпустили бы спать…

Полковник засмеялся:

— Неужели думаешь, что я совсем зачерствел? Идите к старшине Яковлеву, он знает и все, что пожелаете… По мере возможности, конечно.

Толкунов удовлетворенно хмыкнул в кулак:

— Спасибо, товарищ полковник.

— Как быть с парнем? — спросил Бобренок.

— С каким?

— Который помог нам взять радиста.

— Юным бандеровцем? — пошутил Карий.

— Не такой он уж и юный, — вмешался Толкунов.

— Хороший парень, — сказал Бобренок уверенно. — И сделал все, что смог.

Полковник подумал и распорядился:

— Скажите Щеглову, чтобы связался с городским отделом госбезопасности. Как его? Юрий Штунь, если не ошибаюсь? Пусть выпишут ему документы и отпустят.

— Он хочет учиться.

— Наученный уже… и так умный, — сказал Толкунов.

— Это ты, Алексей, напрасно! — горячо возразил Бобренок. — Кто лез в схрон, рискуя жизнью? А кто положил их старшего? Неизвестно, взяли бы мы без него радиста живым. Я бы ему даже рекомендацию дал — пусть учится, польза будет. Пойдет в армию, повоюет, а потом за учебу…

— Ну давай-давай… — примирительно проворчал Толкунов.

Розыскники ушли, а Карий набросал текст радиограммы и приказал позвать агентов.

— Познакомься, — показал ее радисту, — все правильно?

«Площадка для приземления самолета в шести километрах на юг от села Квасова. Подготовлена для посадки. Ждем указаний. Тридцать седьмой».

— Все правильно, — подтвердил радист. — Когда передавать?

— Ваш график выхода в эфир?

— С шести часов утра до восемнадцати. Поэтому, — улыбнулся мрачно, — я ничего не заподозрил, когда тот бандера вызвал меня из схрона.

— Скажи ему спасибо, — посоветовал Карий. Но радист только нахмурился и ничего не ответил.