Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

На мой взгляд, большинство из его научных трудов, посвящённых истории караимов, не выдерживает строгой академической критики, и более того, несколько опубликованных документов являются прямыми фальсификациями. Мне хотелось бы представить центральную фальсификацию Шапшала — псевдоисторический документ, связывающий Тимофея Хмельницкого, сына казацкого гетмана Богдана Хмельницкого, с переяславским полковником Ильяшом Караимовичем и караимами Чуфут-Кале. Текст этот был напечатан Шапшалом в 1955 г., через два года после смерти Сталина и за год до XX съезда КПСС, в «Вопросах истории» — одном из крупнейших советских академических журналов. В колонке «Заметки и письма» им было опубликовано сообщение под названием «О пребывании Богдана Хмельницкого и его сына Тимофея в Крыму». В нём Шапшал пишет об обнаружении им на полях венецианского караимского молитвенника 1528 г. записей на татарском языке о пребывании Тимофея Хмельницкого в заложниках у крымского хана Ислам Гирея в 1648 г. Мне хотелось бы зачитать сам текст фальшивки и дать некоторые комментарии.

Текст начинается следующим образом: «После того как живший около базара в доме Аветик Оглу(Аветик Оглу — некий местный армянин. — М. К.) глава казаков — гетман Богдан Эхмильниский (Хмельницкий. — М. К.) вернулся к Днепру, его Величество Ислам-Гирей Хан послал к нам через Сююн-агу приказ, чтобы мы содержали в нашей крепости сына его Тимиша (Тимофея Хмельницкого. — М. К.) в качестве аманата (заложника. — М. К.). Когда мы, ударив челом, сказали, что не можем принять Тимиша, Сююн-ага, рассердившись, сказал: «Вы, не боясь, приказ сановного Хана бросаете на землю и противитесь ему. Так знайте же, что до Балта емезу дотронется топор» («Балта емез» — термин, обозначающий караимское кладбище, придуманный самим Шапшалом; на самом деле оно называлось «кладбище в Иосафатовой долине»; «знайте же, что к Балта емезу дотронется топор» — имеется в виду к деревьям, растущим на этом кладбище. — М. К.) Так сказавши, он разгневался и отъехал. На сердце общины (караимской общины. — М. К.) пало великое уныние. Потом старый Эрби (имеется в виду Рабби, религиозный лидер. — М. К.) вместе с Ходжашем и Тохтамышем, сев на коней, догнали у Салачика Сююн-агу и сказали: «Сююн-ага, ты ведь знаешь, что мы всегда послушны приказу Хана-батюшки, но ведь мы с этими казаками канлы («канлы» означает в состоянии кровной мести. — М. К.). Мы боимся, чтобы наша молодежь, сцепившись с этим сыном гяура, не произвела кровопролития».

Это само по себе интересно, поскольку ни один из доступных источников (а их тысячи), повествующих о религиозных практиках и этнографических обычаях древних караимов, не упоминает о наличии у них кровной мести. Практика кровной мести, присущая некоторым мусульманским и немусульманским народам, была практически неизвестна даже крымским татарам, а уж тем более совершенно чужда иудеям-караимам.

Упоминающийся в тексте топоним для обозначения караимского кладбища в Иосафатовой долине возле города Чуфут-Кале в Крыму — Балта емез (в переводе с татарского — «топор не коснётся») также не встречается ни в одном историческом документе XVIII–XX вв. Впервые его упоминает в 1930-е гг. всё тот же Серайя Шапшал. Нет никаких сомнений, что он этот топоним и придумал. Другие мелкие детали также представляются совершенно псевдоисторическими. Некий загадочный Эрби-Рабби, почему-то анонимный. В любом еврейском тексте обязательно Раб Серайя, например, как Шапшала называли в тексте. Сказать Эрби — это ничего не сказать. Почему два других караима, упоминающихся в тексте, носили примечательные тюркские имена Ходжаш и Тохтамыш. Мы знаем из других источников, что 95 % караимов носили библейские имена, то есть древнееврейские. Чтобы два лидера общины носили тюркские имена, такое практически невозможно.

Сююн-ага, сановник Ислам Гирея, также не упоминается ни в одном аутентичном крымско-татарском документе. Сомнение вызывает тот факт, что документ был написан на татарском языке, потому что в XVII в. караимы использовали для исторических надписей, переписки, создания теологических трактатов исключительно древнееврейский язык, иврит. Общие соображения недвусмысленно говорят, что такой документ не может быть аутентичным. Тем не менее я искал какие-то более конкретные подтверждения того факта, что именно Шапшал сфальсифицировал этот документ. И нашёл их в личном дневнике Шапшала во время работы в архивном фонде самого Шапшала в рукописном отделе Библиотеки Литовской академии наук в Вильнюсе. Лицевая сторона его дневника содержала вызвавший мой интерес документ на крымско-татарском языке еврейской графикой. Нет никаких сомнений в том, что это фальшивка, написанная рукой самого Шапшала. Никаких сомнений и в том, что он сам этот документ придумал.