Фамильяр и ночница (СИ)

Поежившись, девушка перевела взгляд на пассажиров. Во главе стояла очень высокая мужская фигура, угловатая, но по-своему изящная, как могучее дерево. Косматые волосы цвета осенней хвои и такая же борода почти закрывали лицо, тело облегал шерстяной армяк, расшитый странными узорами. Женщина рядом с великаном была в длинном развевающемся платье, ее темные всклокоченные кудри отливали зеленью, словно мох на земле, их украшал венок из листьев, шишек и сухих ягод. Ее лицо также было трудно рассмотреть, но Дане показалось, что глаза у нее очень светлые, почти белые и какие-то тусклые.

За новобрачными, как предположила Дана, расположилось еще несколько женщин — все с распущенными волосами и странным хмельным блеском в глазах. А дальше сгрудилось несколько детей в таких же грубых одеяниях, что и у старших, украшенных только сухими цветами и каплями янтаря.

— А кто едет позади?

— Побочные жены лешего, — пояснил Рикхард. — Порой женщины убегают в лес от глубокого отчаяния, страха перед жизнью среди людей, и тогда он принимает их к себе. Главной супругой все равно станет лешачиха, потому что она сможет ему родить, но и они в обиде не останутся. А дети тоже человеческие, заведенные в чащу родителями из-за голода или от жестокости. Так и живут при лешем, и потом прекрасно ладят с его наследниками.

— Они что, навечно остаются здесь? — ужаснулась Дана. — Но как же так, Рикко? Ведь это безвременье, лимб! Эти люди мыкаются ни живы ни мертвы — разве это лучше той жизни, от которой они бежали?

— Дана, безвременье в природе и лимб, как его понимает церковь, — совсем не одно и то же, в лесу действуют свои законы. Но поверь, он может быть куда дружелюбнее, чем тебе кажется. А теперь давай пожелаем хозяину леса семейного счастья и прогуляемся еще в одно место, которое тебе следует увидеть.

Рикхард протянул Дане руку и она, поколебавшись немного, опасливо глянув вслед саням лешего, снова последовала за ним. На сей раз они спускались по высокому пригорку, где почва также оказалась скользкой, и девушка осторожно переставляла свои сапожки. Рикхарду же, казалось, все было нипочем, и он по всякому грунту мог идти как по городской булыжной мостовой.

Наконец они очутились перед рядом деревьев, необычайно близко стоящих друг к другу. Низкие ветви, покрытые пышной листвой, заслоняли им путь подобно шелковой занавеси в шатре. Но Рикхард невозмутимо раздвинул их и поманил Дану за собой.

— Какой же Иванов день без купания? — сказал он, лукаво улыбаясь. — Посмотри же, как это делают хозяйки озер и рек!

Перед ними простирался кратер, похожий на большую трещину в земле и наполненный прозрачной водой, от которой шел белый пар. В ней плескались, резвились и неспешно плавали нагие женщины разного возраста — то совсем юные и хрупкие, а то покореженные возрастом, с пергаментными шеями и отвисшими грудями. Но это их совсем не смущало, они с упоением нежились в воде или на пологом берегу, улегшись на бок. Некоторые бродили по траве или плясали, следуя ритму неуловимой природной мелодии.

— У водяных духов сегодня тоже праздник, — сказал Рикхард, — но и про вас они не забывают: присматривают за порядком, когда вы купаетесь и пускаете венки! Если какой-нибудь хмельной молодчик вздумает девушку смутить, или завистливая подружка чужой венок потопит, — сразу на место поставят. Вода и лес не выносят мелкие дрязги, Дана.

— Знаешь, мне казалось, что без ссор и неурядиц даже звери и птицы не обходятся. Но наверное, ты прав, только люди с каким-то странным удовольствием портят жизнь себе и другим, хотя она такая короткая! Здесь это особенно ощущается.

— А мне странно, что ты всего этого не знала, хотя не один год обучалась и служила у колдуньи, — заметил Рикхард. — И тайны твоей родной земли тебе поведал чужак!

— Видимо, Мелания не думала, что все это мне пригодится, — сокрушенно отозвалась Дана. — Может, она уже давно считала меня безнадежной, годной только на то, чтобы завитки рисовать да позолоту накладывать…

— Да какое это имеет значение? Будто ваша Мелания кладезь мудрости! Колдовской дар прежде всего должен быть внутри, на него нельзя натаскать. Я лишь дал тебе понять, что потусторонний мир совсем не враждебен, а дальше сама распоряжайся этим знанием.

— Спасибо, — улыбнулась Дана и почувствовала, что щеки вновь запылали. Она посмотрела на воду, переливающуюся под перламутровым небом всеми цветами радуги. Когда-то девушка слышала, что в Маа-Лумен посреди лютой зимы небеса окрашиваются в такое многоцветье, и решила позже спросить об этом у Рикхарда.

— А не желаешь ли сама искупаться? — вдруг спросил парень и хитро прищурился. — Смею заверить, хозяйки тебя не тронут! Зато такой теплой и чистой воды ты не видела ни в одном из ваших озер.

— Что? — осеклась Дана. — Ты предлагаешь мне снять платье?

— А ты хочешь остаться в нем? Но его долго придется сушить, — бесстрастно ответил Рикхард. — И ведь другие девчонки из поселка спокойно так делают! Что же тебе мешает?