Фамильяр (СИ)

   Я все больше и больше утопал в необычайно сильных чувствах и эмоциях, как моих, так и девочек. Предчувствуя скорую разрядку, я усилил натиск, сделав толчки тазом более сильными и глубокими. Все тело горело страстью и желанием, но перед тем как окончательно предаться удовольствию я призвал небольшую льдинку и поцарапал внутреннюю поверхность бедра моей миниатюрной партнерши. Если уж отыгрывать маленькую сестренку то до конца, а маленькая девочка должна быть девственна.

   Правда у Терезы под действием зелья совершенно не получалось имитировать болезненные крики от потери девственности, но к тому моменту Генриетта уже вообще ничего отличить не могла. Спустя еще несколько минут мы с Терезой достигли пика удовольствия, вот только, из-за зелья, или из-за нашей страсти, желание нисколько не уменьшилось, и мы готовы были продолжить без всякого отдыха, что мы и сделали. Когда я второй раз излился в малявку, мы обратили внимание на наблюдающую за нами Генриетту, и, не сговариваясь, сменили объекта страсти. Королева против такого нисколько не возражала.

   Мы в четыре руки принялись натирать постанывающую от наших прикосновений королеву, маслом с наших тел. Девушка обхватила Терезу за шею, и откинулась на кровати, утягивая ее за собой и жадно целуя глаза, шею, губки. Поскольку миленький ротик королевы оказался занят, я провел руками по вздымающимся холмикам, освобождая их от глупого лифчика и нежно сжимая их на мгновенье, и спустился ниже.

   Трусики девушки промокли насквозь и возбуждающе пахли. Я стянул их в одно движенье и уткнулся носом в половые губки, жадно вдыхая запах женщины, после чего отстранился, и принялся ласково гладить Генриетту, осторожно протискиваясь пальцами внутрь в поисках маленького бугорка. А добравшись до него, стал наглаживать его, круговыми движениями, постепенно усиливая нажим. Девушка громко застонала и вцепилась своими пальчиками в пискнувшую Терезу. Не прекращая гладить ее клитор, я потянулся свободной рукой к груди и стал жадно ее мять. Но потом мне захотелось большего, и я приник своими губами к лону девушки. Исследуя его, от малых губ до клитора и обратно, я наслаждался её вкусом. В то время как освободившиеся руки потянулись к попке Терезы, продолжавшей страстно целоваться с Генриеттой. Мой язык терзал ласками напрягшийся бугорок, заставляя девушку выгибаться от удовольствия и пытаться прижаться ко мне.

   Прошла буквально минута и её сотрясла нервная дрожь, которая выдавала, что её настиг мощный оргазм. Затвердевшие соски расслабились, и Генриетта безвольно раскинулась на кровати. И пока наша королева была не дееспособна, мы с Терезой уделили внимание друг другу.

   Думаю, Генриетта еще в середине ночи поняла, что идея с зельем была не самая лучшая, или как минимум стоило принять дозу и самой. Наши развлеченья продолжались до самого утра практически без перерывов, пока зелье не выдохлось. Больше всего досталось Генриетте, в силу того, что физически она сильно уступала как мне, так и Терезе. К утру, она могла лишь блаженно улыбаться, развалившись на кровати. Но призвав на помощь магию, она кое-как придала себе бодрости, а оценив скомканную и заляпанную всем, чем можно, в том числе и кровью постель ойкнула и принялась лечить Терезу, при этом выговаривая мне, что нельзя так поступать с маленькими девочками. Можно подумать это я нас зельем поил.

   Справедливости ради замечу, что в эмоциях у Генриетты, когда она заметила на простыне кровь и рассмотрела измученную Терезу, было не все в порядке, и там наблюдались муки совести, за то, что она сделала. Правда эти муки соседствовали с легким возбуждением, когда она поглаживала низ живота моей сестренки, проводя лечение.

   После того как Генриетта восстановила Терезе все до исходного состояния, вернув девственность и убрав все последствия сверхбурной ночи, я так же удостоился небольшой порции лечения.

   И только после этого мы все разошлись по своим комнатам, воспользовавшись тайными ходами. Правда, не смотря на лечение, девушка ковыляла в раскоряку, да и у меня последствия такого продолжительного напряжения вызывали некоторые неудобства.

   После совместного завтрака, который был ближе к обеду, поскольку королева, добравшись до своей кровати, отрубилась, Генриетта убежала по делам, как я понял, лично проследить за подготовкой к казни и выдать одурманенному капитану последние наставления, чтоб он более правдоподобно сознавался во всех грехах.

   А ближе к полудню все потянулись на дворцовую площадь, где уже были оборудованы специальные трибуны, для дворян и помост для казни, все остальное пространство площади было забито народом, ожидающим зрелища.

   И они его скоро получат, два десятка обнаженных и сильно избитых человек, привязанных к столбам, на эшафоте недвусмысленно об этом свидетельствовали.