Фамильяр

Но сейчас! Сейчас моя душа ярким солнечным лучом взвивается высоко в небо, когда его теплые и удивительно, поразительно нежные губы скользят по моим. Я захлебываюсь ощущением абсолютного безумного блаженства. Я плавлюсь, ощущая его язык, дразнящий уголок моего рта. Я размыкаю губы, и он завоевывает новую территорию, утверждая свои позиции. Я ласкаю своим языком его язык и впервые безоговорочно невообразимо счастлив. Я хочу остановить время, я хочу, чтобы этот поцелуй никогда не кончался.

Когда от недостатка воздуха в голове начинает расползаться туман, он прерывает поцелуй, и, обхватив мое лицо ладонями, смотрит мне прямо в глаза.

- Ты мое безумие, - сбившимся голосом говорит он. - И я уверен, ты обязательно пожалеешь об этом потом.

- Позволь судить об этом мне, Северус, - говорю я и, впервые в должной мере проявив инициативу, начинаю новый поцелуй.

Глава 14. Игра с огнем

Я не могу оторваться от него. У меня вдруг обнаружилась стойкая, почти наркотическая зависимость. Странно, я перестал называть его про себя по фамилии. Хм… Причем я даже этого не заметил. Я знаю, о ком думаю, мне не обязательно его именовать. Ошибиться невозможно.

Мы сладко целуемся, и я начинаю ощущать томительное возбуждение. Оно не такое, как бывает ночью, навеянное снами. Оно осознанное. Я впервые хочу человека, который рядом со мной. Я впервые целую жаркие страстные губы и готов растечься бесформенной лужицей от уверенных ласк, когда он поглаживает мне спину.

Зачем ему будет нужна бесформенная лужица, я не знаю, но ведь он не прекращает? Значит, для чего-то все-таки я могу сгодиться и в таком состоянии. Интересно, он чувствует что-то подобное сейчас? Или его ощущения отличаются?

Мои мысли похожи на агонизирующего больного, они мечутся в судорожных припадках, прежде чем уйти из этого мира, отдав его во власть вожделения. Я еще пытаюсь сохранить благоразумие, но не могу сосредоточиться, ни на чем кроме поглаживания его груди. У него нежная кожа, хотя с чем я могу сравнить? У него крепкое, подтянутое тело. В нем нет свойственной мне подростковой угловатости. Мои руки перемещаются к его плечам, а затем я провожу ладонями по его спине, от лопаток вниз, к пояснице. И сквозь наше учащенное дыхание я слышу сорвавшийся с его губ стон. Этот звук переключает что-то в моей голове, «щелк» и невидимый тумблер изменил режим восприятия: еще секунду назад я думал головой, а вот сейчас не могу думать ничем, кроме головки. Апофеоз безумия!

Моя весьма избирательная, как многие не без основания полагают, память безжалостно подкидывает то фрагменты моих вечерних фантазий, то кусочки снов, в которых я мечтал о том, что происходит сейчас. А потом, как в самый первый раз, я вспоминаю, как соленая морская капелька путешествовала по его торсу. И стон вырывается уже у меня.

Я не без усилий отрываюсь от его губ. Я намереваюсь повторить путь той капли. Почему частичке моря можно ласкать его так, а мне нельзя? Не порядок!

Я нежными прикосновениями губ прослеживаю линию подбородка. Интересно, а моя щетина так же щекочет кожу? А если попробовать языком?

Ох, Мерлин, лучше бы я этого не делал! Теперь я хочу облизать каждый кусочек этой плоти. На каждое мое прикосновение он отвечает приглушенным стоном. Я раздумываю, как же продолжить так удачно начавшееся исследование его тела, когда он одним сильным рывком переворачивает меня на спину и нависает надо мной, глядя в глаза.

Я даже немного пугаюсь того, что вижу в его лице. Потому что в нем такое непреодолимое желание, такая животная яркая страсть, что мне на секунду кажется, что он сейчас оскалится как дикий зверь. А потом вопьется белыми острыми зубами в мою беззащитную шею и будет пить мою жизнь, пока она не станет его до последней капли.

Я вижу, как едва различимые в черноте его радужки зрачки расширяются. Испуг, наверное, отразился у меня на лице, потому что он склоняет голову на бок и плотоядно улыбается. Да, он прочитал мои эмоции, увидел мой страх. После чего, подтверждая мои опасения, медленно, но неотвратимо склоняется над моей шеей. И когда я уже готов вскрикнуть от ужаса, он проводит языком по моей шее от ключицы до самого уха, и шепчет:

- Ты не боишься играть с огнем, мальчик?

А я задыхаюсь, потому что чувствую, как судорожно колотится мое сердце, и как часто вздымается его грудь, соприкасающаяся с моей.

- Очень боюсь, - только могу прошептать я.