Фамильяр

- Я не представляю, где бы Вы, мистер Поттер, могли в достаточной степени ознакомиться с теорией спектра. Это к делу не относится, но коль скоро у вас возник вопрос, позволю себе углубиться в теорию. Я не понимаю, что вызвало у Вас затруднения, и на основании чего Вы судите о большей жизнеспособности одной из теорий. Они не противоречат друг другу.

- Но как же, сэр. Теория спектра подразумевает изменение силы заклятий в зависимости от их расположения в видимом и невидимом диапазоне цвета. Акустическая теория настаивает на том, что сила заклятия зависит от комбинации звуков, от излучаемых ими в пространство вибраций. Навербальными могут быть заклятия только легкие, для которых достаточно незначительного возмущения пространства, заклинания более сильные при любом раскладе требуют произнесения, причем разграничение использования заклинаний в вербальной или невербальной форме зависит от силы волшебника. Чем сильнее волшебник, тем более сложные заклинания он сможет творить невербально. Здесь сказано так же, что блокировка заклятий может быть только «точечной», направленной на каждое конкретное заклятие. Но как же Абсолюты, сэр? Ведь они помогают блокировать множество разных заклятий одновременно.

Снейп смотрит на меня серьезно. И начинает рассуждать.

- Вы, мистер Поттер, слишком резки в суждениях. Вы противопоставляете друг другу эти две теории, а их стоило бы, скорее, рассматривать в системе. Теория магического спектра выделяет, как вы правильно сказали, зримый и незримый диапазон цвета, это верно. И если зримый мы определить в состоянии, то незримый лично я склонен воспринимать как акустический. Впрочем, подобную точку зрения разделяют ведущие умы магического мира. Все зависит от того, что за материалы вы изучали по этому вопросу. Теория спектра, несмотря на свои очевидные плюсы, не является распространенной. Откуда вы все это вычитали?

- Рон с Гермионой подарили мне книгу. Гермиона сказала, что купила ее в букинистическом магазине в Дюссельдорфе, где отдыхала с родителями в июне.

- Никогда бы не подумал, что скажу это, но Вы слишком много читаете, мистер Поттер, это Вас путает. Сосредоточьтесь на выбранной мною литературе, это поможет нам продвигать с вашими внеклассными работами продуктивнее. Что еще Вы собираетесь читать, чтобы я мог скорректировать для Вас список литературы?

Я думаю, что как раз сейчас ничего не читаю. Но потом вспоминаю о книге, которую мне дал Дамблдор.

- Только одну книгу, я ее еще не начал читать. Мне дал ее директор вчера, но мне было не до чтения. Она называется «Сущность», автора я не запомнил.

Снейп хмурится.

- О чем эта книга, мистер Поттер? Я ее не читал, но вы-то должны знать, зачем вам дали ее прочесть.

- Хм… я спрашивал директора о том, как ему удалось приручить феникса, и о том, почему нет информации об эволюции магических существ, и откуда они все взялись. Я не нашел ответов в книге «Фантастические животные и места их обитания» и решился спросить об этом директора…

- Ох, Мерлин, мистер Поттер, Вы бы еще попытались в Азбуке найти ответ на все вопросы! - ядовито говорит Снейп. - Директор никого не приручал. Фоукс его фамильяр. Редкое магическое животное, призванное силой волшебника, средоточие его магии, помощник, защитник и слуга. Фоукс отличается от обычных фениксов так же, как книзл от кота.

У меня нет слов. Значит Фоукс не обычная магическая птичка. Что же написано в книге, которую мне дал Директор? Я задумываюсь.

День проходит в изучении чар и трансфигурации. Постоянные «тычки» со стороны Снейпа не прекращаются, но воспринимаются мной иначе. В каждом из них я различаю иронию. День плавно движется к вечеру, я сижу в библиотеке, а Снейпа вызвал директор. Наверное для того, чтобы расспросить, что там творилось на этом их веселеньком собраньице у Волдеморта. Я хмыкаю. Интересно, а как Снейп реагирует на вечные директорские сладости? Вот уж кого-кого, а его, жующего лакричную конфету или лимонную дольку, я не могу представить. Хотя… Зрелище, которое я рисую в своем воображении, настолько абсурдно, что я заливаюсь хохотом. А потом, представив как он испепеляет меня взглядом, решаю, что нужно продолжать заниматься.

Я читаю и периодически смотрю в окно на то, как облака плывут в синем небе. Небо, оно такое разное. Весеннее небо звенит яркой голубизной, она молочно белая, и как будто пронизана солнцем, отчего приобретает оттенок «цвета морской волны». Летнее небо густо синее, оно глубокое и притягивающее. В такое небо хочется броситься с головой. Обычно я так скучал по полетам, сидя взаперти в доме на Тисовой улице, а сейчас меня даже не тянет летать. Удивительное дело.

- Ты, дружище, так совсем книжным червем станешь, - задорный голос моего друга отвлекает меня от созерцания неба, и я оборачиваюсь.

- Рон! Привет! - вскакиваю с кресла и бегу, чтобы его обнять. За его спиной мне приветливо улыбается поднимающаяся по лестнице Гермиона.

- Ребята! Я так рад вас видеть! Пойдемте, чайку попьем, а? А то, Рон прав, я так здесь усохну за книжками.