Фамильное серебро

Проще простого могло с ним такое случиться. С осени 1918 го да по ноябрь 1921 года служил он рядовым стрелком и связистом в 135 полку 15 дивизии Южного фронта. А чтобы расшифровать эту строчку из куцей, в духе Владимира Федоровича написанной автобиографии, следует обратиться к тем страницам из книг Михаила Васильевича Фрунзе, которые касаются разгрома Врангеля вообще и действий в этой операции 15 дивизии шестой армии в частности. В ночь с 7 на 8 ноября по приказу командующего Южным фронтом бойцы 52 и 15 дивизий вошли при десятиградусном морозе в ледяные топи Сиваша и неожиданным для белых ударом обрушились на укрепления Литовского полуострова, угрожая Перекопу с фланга и тыла. Их косили пулеметами. Забрасывали снарядами. Снаряды уходили на дно Гнилого моря и выбрасывали оттуда черные фонтаны грязи, разя осколками. Раненых не было они тонули. А когда красноармейцы пошли в рукопашную, враг бросил в контратаку свои лучшие силы — офицерство дроздовской дивизии и отряд бронемашин. Весь день — ожестом ченный бой. В обледенелых гимнастерках. Без пищи. Без воды. Без возможности обогреться, без мало-мальски налаженного снабжения, ибо все обозы остались на северном берегу. Ветер, согнавший воду с Сиваша, до поры до времени был союзником. Но затем переменил направление. «К вечеру наше положение здесь стало весьма угрожающим, — докладывал «командюж» Фрунзе в телеграмме главкому, копия — В. И. Ленину, — в связи с прибылью водв в Сиваше, грозившей отрезать 15-ю и 52-ю дивизии… В связи с сложившейся обстановкой и возможностью контратаки к утру, и в 24 часа отдал категорический приказ произвести немедленно ночной штурм Перекопа с ударом на Армянок частями 15-й и 52-й дивизий. Штурм увенчался успехом. Противник обороняется ожесточенно, и мы несом очень большие потери»…

Оснью 1921 года профессор Туркестанского университета Эраст Федорович Поярков отправил письмо своему гимназическому другу Мише Фрунзе, теперь, впрочем. Михаилу Васильевичу Фрунзе-Михайлову, командующему всеми вооруженными силами Украины и Крыма, уполномоченному Реввоенсовета. В письме была просьба разыскать Володьку; по семейным слухам он находился где-то во вверенных ему, Фрунзе, частях.

Эраст писал, что Володька — парень совершенно исключительный. Пока учился, его четыре раза выгоняли из гимназии за всякие проделки, но голова есть, а может стать и полезной. При университете открылся военный факультет, приемный устав которого разработан, кстати, им же самим, Михаилом Васильевичем. Володьке надо учиться.

Письмо дошло. В результате переписки двух друзей детства рядовой 135-го полка Поярков Владимир (1900 года, русский, беспартийный, сын военного врача, среднее, холост, не подвергался, не имеет, не имеет, не имеет), оказался в конце концов в Ташкенте, в доме своего старшего брата. Военный факультет был к тому времени упразднен, и Владимир поступил на инженерномелиоративный.

Формула девонских морей

Димка Поярков… Вот он, на том же простенке в гостиной, рядом с фотографией Владимира Федоровича, им же и снят — конфузливо улыбающийся пацаненок в заломленном на затылок картузе, в штанишках с помочей через плечо, прячущий руки за спиной. Теперешней Машук не дает покоя древний фотографический ящик. Тогдашний Димка зачитывался прадедовскими записями — двумя толстыми тетрадями в кожаном переплете с подробным описанием некоторых обычаев, обрядов киргизов и дунган, пересказом их басен и пословиц. Прадед любил писать. Любил хорошую бумагу. Своих знакомых, едущих но делам в большие города, он всегда просил об одном и том же: привезти хорошей бумаги. Когда Федор Владимирович умер и семья засобиралась в Петербург, где учились старшие дети, архив покойного составил груз для двух телег. Впоследствии Зинаидой Федоровной часть архива была передана в отдел редких изданий и рукописей алмаатинской библиотеки имени Пушкина, где она хранится и сейчас. Остальное погибло в войну, а сама Зинаида Федоровна, не выдержав блокады, умерла. После войны в опустевшей квартире ленинградских Поярковых побывал Владимир Эрастович. Нашел две книги — Бартольда и Мушкетова, а в пустом сундуке, в его секретном отделении, — неожиданно сохранившийся золотой бурхан[17], привезенный дедом из Кульджи.