Фамильные ценности

Еще один спектакль, осуществленный этим тандемом, игрался в филиале Малого театра на Ордынке. Это был спектакль “Пучина” по пьесе Островского. А надо заметить, что Островского они оба обожали. Считали, что это главный отечественный драматург, вобравший в себя глубину купеческой жизни, по их происхождению им близкой. Главную роль в “Пучине” исполнял Юрий Соломин, а для оформления спектакля использовались многократно увеличенные фотографии то Театральной площади, то Сухаревского рынка, то иных уголков Первопрестольной. Эти фотографии были перенесены на большие треугольные тумбы, которые трижды за спектакль поворачивались к зрительному залу новой стороной, меняя не только антураж сцены, но и картину жизни главного героя. Чистая и богатая Москва на глазах зрителя вдруг превращалась в нищенскую толкучку. Это выглядело очень эффектно!

В конце жизни Петр Павлович очень тянулся к папе. Он даже разменял свою квартиру и переехал в наш дом на 3-й Фрунзенской. Умер он в 1994 году. Весь его архив вынесли на улицу, и его подобрала моя мама.

Их единственная родная сестра Ирина Павловна Васильева была пианисткой и концертмейстером. Именно она сохранила портреты моих бабушек и дедушек, фамильное фортепиано, дедушкины часы и множество других семейных реликвий, которые потом достались мне. Замуж Ирина Павловна вышла за профессора Московской консерватории Серафима Константиновича Казанского, родившегося 30 июля 1910 года в семье священника в городе Карачаев Орловской губернии. Казанские жили в коммунальной квартире в доме для работников консерватории в Среднем Кисловском переулке. Их соседкой была музыковед Ольга Павловна Ламм, племянница Павла Александровича Ламма, фигуры весьма известной в свое время. Павел Ламм был музыковедом, текстологом, членом Союза композиторов СССР. Всю жизнь работал над изучением и публикацией наследия Мусоргского, Бородина, Чайковского, Танеева.

Сын Серафима Константиновича и Ирины Павловны, Константин Казанский, стал выдающимся химиком, доктором наук, профессором. Он рано женился и стал отцом. К сожалению, его сын в юном возрасте начал страшно пить, отрастил окладистую бороду и скончался от пьянства. Сам Костя погиб в 2007 году. Это случилось на Кипре. Он зашел в море и, не совладав с волной, захлебнулся и утонул. Поэтому я, обожая море, страшно боюсь купаться. Верю в злой рок семьи и никогда не войду в воду, если море слишком волнуется. А меж тем мой дедушка был морским офицером, а прапрадед – адмиралом морского флота.

Я эмигрировал из СССР во Францию в 1982 году. Папа приезжал ко мне только один раз. Ему очень понравилось, как я устроился в Париже. Оглядев мою маленькую двухкомнатную квартирку на рю Бенар, 27, папа заметил: “У нас так профессора не живут”. Потом мы встречались в Риме и еще раз – в Амстердаме. Надо сказать, что мой переезд во Францию папа очень поддерживал. Он боялся писать мне из Москвы, поэтому прислал письмо из Англии. В письме он говорил о том, что судьба моя в моих руках, что я должен поступать так, как считаю нужным, что он прекрасно понимает: в тени большого дерева ничего не растет. Главный художник театра им. Моссовета, секретарь Союза художников, народный художник и прочее, прочее, прочее… он был тем самым большим деревом. В его тени я бы не состоялся. Расставание со мной далось папе нелегко, но потом он очень гордился моей востребованностью, ведь уже через три года после отъезда во Францию я работал в театрах многих стран мира и мне было что ему предъявить.

Папы не стало 9 ноября 1990 года. Инсульт. Он ушел тихо, во сне. Я работал в это время во Флоренции в театре “Комунале”, сестра Наташа, кажется, была в Крыму. Рядом с отцом неотлучно находилась мама. Она гладила папу по руке и под звук его тяжелого дыхания тихонечко разговаривала с Кариной Филипповой, близким другом нашей семьи, которая частенько навещала маму. И вдруг наступила тишина. Карина Степановна спросила:

– Тань, а почему так тихо стало?

Мама повернулась лицом к постели и сказала:

– А он умер.

Карина Степановна набрала номер Академии художеств:

– Вы знаете, сейчас скончался член-корреспондент Академии Александр Павлович Васильев.

На что грубоватый женский голос ответил ей:

– Гражданка, а вы знаете, какое сегодня число?

– Конечно. Девятое ноября, – отозвалась обескураженная поэтесса.

– Так вот, праздники-то не кончились. Праздники кончатся, тогда и звоните.

Задыхаясь от безысходности, Карина Степановна набрала номер Анатолия Мироновича Смелянского:

– Толя, что нам делать?

Он коротко ответил:

– Прежде всего – не реветь. Сейчас я пришлю бригаду, которая все сделает. Ну а поскольку сегодня воскресенье, насчет кладбища пойду в Моссовет завтра утром.

И Анатолий Миронович взял все в свои руки, доказав своим поступком, что любовь – это действие.

Первым человеком, отозвавшимся на папину кончину, стала историк костюма и мой учитель Мария Николаевна Мерцалова. Она приехала к нам домой и всю ночь до самого утра читала акафист. Как для родного человека. Даже не представляю, кто бы теперь это сделал.