Фамильные ценности

Дочь еще раз извинилась за беспорядок. Интересно, отчего она так рано принялась убирать зимние вещи? Это занятие мало кому из женщин по вкусу: тяжелая работа, много раз приходится залезать в высокие, редко используемые шкафы, бесконечно носить в чистку и обратно зимнюю одежду. Инспектор и сам это дело терпеть не мог, потому что холодная, дождливая погода неизменно наступала сразу, как только все было закончено, и приходилось разыскивать запакованные свитера и терпеть зловоние нафталиновых шариков.

Он собирался высказаться вслух о некой преждевременности этих действий, но вовремя остановился. Шкафы располагались вдоль всех стен комнаты и, без сомнения, могли вместить одежду всех четырех сезонов, а переход от одного к другому был ограничен главным образом объемом шкафа и размером дохода. Вероятно, дочь Оливии — с ее-то пессимистическим взглядом на мир — занялась разборкой вещей, предполагая, что мать едва ли вернется домой до конца зимы. В этом она, возможно, была права. Она подтвердила его мысль, сказав, отодвигая меха к куче одежды на краю кровати.

— Эти тоже надо отправить в холодильник, пока они не обветшали. И здесь много хлама, который Оливия собиралась передать в Красный Крест, но вечно не находила времени. Думаю, я должна сама об этом позаботиться.

— Очень благоразумно с вашей стороны чем-то заняться. Ваш брат и мистер Хайнс сейчас пытаются помочь собачке.

— О да, я знаю, они трясутся над ней, но ее надо отвезти к ветеринару, я сделаю это завтра. Я хотела с вами поговорить о частном детективе из Лондона. Вы его видели?

— Один раз.

— И что вы о нем думаете?

— Я… ну, он прекрасно говорит по-итальянски и, кажется, хорошо информирован.

— А какая от него польза?

— Для нас? — удивился Гварначча. — Совсем никакой. Он может быть полезен только вам, когда придет время, в переговорах с похитителями.

— Извините, но разве не вы этим займетесь?

— Да, я… Но я не могу помешать вам…

— Мне? При чем тут я?! Это выдумки моего брата и Патрика! Вы представляете себе, в какую сумму он нам обходится?

— Я не… — начал инспектор, разглядывая кучу одежды и размышляя о том, зачем Красному Кресту может понадобиться вот эта прозрачная белая вещичка.

— Он обходится в целое состояние, — сама ответила на свой вопрос синьорина Брунамонти. — Четырехзвездочная гостиница, крупные ежедневные издержки. И вы не поверите, какой гонорар! Я хочу, чтобы вы поговорили с Лео и Патриком. Я просматривала личные счета матери, поэтому могу разобраться в том, что происходит. Последний год она вкладывала деньги в дело, и мы не можем позволить себе быть расточительными. Учитывая, что вы здесь, оплата детектива — лишние расходы, вы согласны? Уверена, нам понадобятся все деньги, которые мы сможем собрать, если придется платить выкуп.

— Это правда, однако я вряд ли смогу…

— Я хочу, чтобы вы поговорили с ними. Они согласятся, что собрать деньги для выкупа важнее. Я читала все эти статьи о похищениях в сегодняшних газетах. Вам нужны контакты, информаторы, прослушивание телефонов, люди для слежки в горах, а не это толстое создание с сальными волосами, проживающее за наш счет в первоклассной гостинице. Ведь так?

— Да, синьорина, это верно. Но вспомните, что все это в любом случае делается для вашей матери. И если мистер Хайнс и ваш брат чувствуют себя спокойнее в присутствии детектива, они лучше справятся с предстоящими им испытаниями. Постарайтесь не расстраиваться из-за этого.

— Он даже, кажется, не особенно умен, — перебила инспектора девушка. — Я дважды разговаривала с ним, а, когда мы встретились утром, он не смог вспомнить мое имя.

Инспектор решил откланяться до того, как испытанию подвергнутся его умственные способности. Он оставил ее разбираться с вечерними туалетами, которые мягко поблескивали в рассеянном свете, так и не вспомнив, как ее зовут, — хотя к этому моменту уже записал имя в блокнот, — но точно уверенный в одном: даже если она права и детектив здесь лишний, он не собирался говорить об этом ее брату. Он не мог позволить себе потерять его доверие.

Его последний в этот день визит был к капитану. Как и ожидал Гварначча, капитан был сильно не в духе, потому что сейчас делом занимался не он, а люди поважнее. На его месте человек менее достойный (а таких в военной полиции было немало) немного переждал бы и занялся более перспективным делом. Но Маэстренжело, хотя он выглядел усталым и послал за стаканом воды, чтобы запить таблетку от головной боли, даже не воспользовался случаем снять камень с души, пока инспектор был с ним, — промолчал. Инспектор удивился, что тот нашел время принять его, — он так и не понял, что поддерживал начальника одним своим присутствием. Вполне возможно, что, если бы сам капитан это осознавал и попытался сказать об этом, результатом был бы непонимающий взгляд. Их духовное родство имело глубокие корни, хотя ни тот ни другой этого не признавали.