Фамильные ценности, или Возврату не подлежит

Рассказывала она, впрочем, не слишком долго. Когда речь зашла о Солнцевых, Аркадия вспомнила давний ночной визит «дяди Роди», но переспрашивать не стала – ясно же, почему бабушка тогда так ее пристрожила. Незачем малолетке совать нос во взрослые дела. В завершение Аркадия Сергеевна достала из старинного секретера знаменитую Тетрадь в кожаном переплете и положила перед внучкой:

– Вот. Тут тоже много… написано. В секретере еще письма есть и другие бумаги. Почитаешь. Теперь это твое. И это. – На коричневую кожаную крышку лег золотой браслет. Впервые в жизни Аркадия видела его не на бабушкиной руке. – Дед его для меня к первому балу готовил, да жизнь так пошла, что какие уж там балы. Наденешь – и не снимай. Это не просто украшение. Это амулет, который нашу фамилию оберегает.

– Ну да, как же, оберегает! – не удержалась Аркадия. – Что ж он маму от моей дурости не уберег? И… и брата ее? – Она прикусила губу, мысленно казня себя за вырвавшиеся в запальчивости слова.

Но бабушка только покачала головой и совершенно спокойно, точно внучкина бестактность ее и не коснулась, сказала:

– Ты не понимаешь. Оберег – не нянька, он не защитит людей от их собственной дурости. Впрочем, от собственной дурости даже ангел-хранитель не защитит. А это всего-навсего амулет. Но все же… Нас ведь вообще не должно было на свете остаться. Времена-то были… э-эх, тяжкие. Однако ж род Приваловых жив, не пресекся. Сейчас все тебе передам. Пришло время. Все, над чем дед покойный старался. Ты ведь понимаешь, что браслет – не единственное наше сокровище. Теперь все будет в твоих руках. Вот только с силами соберусь: встать бы мне нужно, не только рассказать, показать тебе все, а то как же… Но ты должна знать и помнить, что такое Приваловы. И тебе теперь – протянуть эту ниточку дальше. И не только протянуть… Может быть, тебе удастся…

Странно, но бабушка совсем не боялась умирать. Только об одном и пожалела – что правнучку крестить не успеет…

Дочь Аркадия назвала Нюрой. Ну то есть Анной, конечно, но в мыслях – да и вслух иногда прорывалось – девочка оставалась для нее Нюрой.

Все были уверены, что она назвала ее в память о покойной матери. Как же!

Назвала не в честь матери, тем более не в честь пропавшей в Первую мировую Анюты. Ничего похожего.

В честь козы.