Фамильные ценности

И вот уже нет ни Марины Львовны, ни Виктории Громовой. А у неё нет больше прыжка… Да, но к чему же она всё-таки давала ей эти вариации? Неужто всерьёз считала, что ей по плечу Паганини – Лист?

И почему сама-то она, Зоя, об этом ни разу не задумалась? Не спросила?

Удивительно, но руки, кажется, до сих пор помнили основное плавно-стремительное движение, пробег снизу вверх! Выходит, зря она осторожничала в медленном темпе? Пусть не «квази престо», как указано в нотах, но умеренное «модерато» вполне можно было попробовать…

Прыжок!

Разбег – прыжок!

И ещё разбег – прыжок!

Она взлетала без видимых усилий. И чуть медлила наверху, всё ещё не веря себе: неужто… неужто?! Не Марина Львовна, не Виктория, не ученики – она слушала себя сама. Сама наблюдала, замечала, оценивала… и оценивала… ну да, положительно. Правда, чуть-чуть кружилась голова от высоты. И немного перехватывало дыхание.

Когда вошёл Пашка, она разбирала третью вариацию. Пришлось отвлечься и повернуть голову, соображая: кто это и зачем прервал её?

– Мам, я, это… – пробурчал сын. – Меня, может, на автомойку возьмут. Обещали. Серёгин договорился. В свободное время, конечно…

Зоя посмотрела на него, перерабатывая полученную информацию – несколько медленнее, чем обычно.

«В какое там свободное время? – наконец собралась рявкнуть она. – До лета чтоб никаких разговоров! До каникул – никакой автомойки!»

Она набрала воздуха в лёгкие. И сказала:

– Я думала, Громова меня за человека не считает. А она мне вариации Листа дала! Да ещё на тему Паганини. Представляешь?

Сын кивнул несколько удивлённо.

– Лист – это же был недосягаемый виртуоз! Бог исполнительского искусства! – пояснила она, поднимаясь и расхаживая по комнате. Забытым движением она разминала суставы пальцев, то складывая их в замок, то потирая ладони снизу вверх. – С ним никто из современников даже сравниться не мог. Так и музыку писал – по своим возможностям. «Кампанеллу» сейчас, может, два-три человека на земном шаре играют. А эти вариации в одном сборнике с «Кампанеллой»!

– Ты хорошо играешь, – сказал сын. Подумал и добавил: – Классно!

И тут она резко повернулась и помчалась в ванную, потому что коварные слёзы вдруг хлынули из глаз без всякого предупреждения.

Глава 21

Предновогоднее сумасшествие охватило школу в одночасье, подобно пожару.

Случилось это в день декабрьской зарплаты.

Не то чтобы можно было всерьёз рассчитывать на полученную символическую сумму. Но всё же само её наличие отрадно утяжеляло как кокетливые сумочки и раздутые от нотных сборников портфели из искусственной кожи, так и статус их обладательниц.

Приятно было в этот день, спустившись в столовую, отдать тёте Розе старинный долг за плитку шоколада «Мечта» и два бутерброда с костромским сыром. Приятно было спросить с озабоченным видом, не знает ли кто телефона мастера Ларисы из парикмахерской на соседнем квартале. А что уж говорить о тех счастливицах, у которых подошёл срок выплаты в «чёрной кассе»!

Но мало того: как раз в этот-то день и выяснилось, что часть педагогов и концертмейстеров виртуозно совмещает служение искусству с коммерческой деятельностью на благо разнообразных торгово-закупочных, косметических либо медицинских фирм.

Ибо в некоторых ящиках столов вместо карандашей, резинок, разрозненных листов нотной бумаги и сломанных расчёсок вдруг явились картонные коробки, заполненные пузырьками сверкающих лаков для ногтей, синими тюбиками помады и карандашами для губ и глаз. А кое-где в шкафах поверх стопок нот обнаружились глянцевые каталоги с призывно улыбающимися красотками от фирм «Орифлэйм», «Эйвон» и «Эдельстар». Хоровичка Эльвира, успевшая не только вступить в компанию по продаже пищевых биодобавок, но и дорасти в ней до звучного звания «серебряного консультанта», устроила у себя в классе пресс-конференцию для желающих поправить здоровье. Не отстала и секретарша Зинуля, проворно демонстрировавшая по соседству наборы ёлочных игрушек.

Ближе к вечеру явилась новая когорта искусителей. В кабинете сольфеджио раскинулась выставка ажурных скатертей и занавесок, теснимая пестрыми стопками полотенец и махровых простыней. А дерматиновый диван на лестничной площадке ровно через пять минут после ухода администрации скрылся под грудой строгих элегантных костюмов и обольстительных блузок на плечиках.

Учебный процесс был скомкан. В спешке получив задание, а то и оставшись без такового, дети резво разбежались по домам. Учителя же – как с утра собиравшиеся на «толчок», так и твёрдо решившие донести зарплату домой в полной сохранности – упоенно рылись в горках трикотажа и шифона, страстно восклицая: «Бери немедленно! И даже не снимай!» – «Да? И с чем же я буду её носить, интересно?!» – «Вот! Вот это и есть твой стиль – запомни!» – «А мне братик привёз платье из Москвы. Тёмно-голубое, фасон простенький, но главное – сидит!» – «Эх, нет у меня братика в Москве!» – «Ой, не могу… Снимай скорей! Ну просто девушка по вызову!»

Собрав всю свою волю в кулак, Зоя хладнокровно обогнула всё это великолепие и спустилась по лестнице, ни разу не оглянувшись.